– Капитан Жеглов! Эти, – кивает на нас. – Тоже к вам!
Голос звучит подозрительно торжественно. Не менее подозрительно – тот из двоих мужчин, что повыше, страдальчески закатывает глаза и мрачнеет, а второй начинает банально ржать, прикрыв рот кулаком, изредка показательно кашляя.
– Спасибо, Шарапов! – машет ему другой рукой сквозь смех.
Вот теперь я понимаю, что именно сказанула…
Так стыдно мне не было…. да даже после двух туалетных визитов совместно с наследником «Галеон»! Глеб, к слову, единственный из всех нас, кто сохраняет полнейшую невозмутимость.
– Что, и даже не капитан? – интересуется он у на-самом-деле-совсем-не-Жеглова.
Тот мрачнеет куда заметнее.
– Капитан, – цедит сквозь зубы. – Ожиганов.
Мой сопровождающий кивает, принимая информацию к сведению.
– Мы по поводу Арины Демидовой.
Мрачность на лице капитана Ожиганова никуда не девается. Но приобретает странный оттенок решимости.
– С ней адвокат. Всю доступную информацию можете узнать у него, – обходит нас и направляется к другой двери. – Мать заберите, – бросает уже угрюмо. – Иначе и её закрою, – берётся за дверную ручку, но не тянет, сперва дожидается соответствующего разрешительного сигнала.
Впрочем, и тогда не уходит.
– Подожди, капитан. У меня к тебе личный разговор есть, – бросает Филатов. – Пойдём, покурим вместе.
Понятия не имею, с какой стати, но тот в самом деле остаётся.
– А ты дождись адвоката и маму, – обращается Глеб уже ко мне, прежде чем выйти на улицу вместе с Ожигановым.
Их нет долго. Как нет и мамы, и адвоката. Внутрь меня так и не пускают. Я с Андреем Рашидовичем – сыном Натальи Тимофеевны плохо знакома, едва узнаю его, как только тот появляется в сопровождении Демидовой-старшей. У обоих настолько непроницаемые лица, так что и не понять, насколько всё плохо. Хотя, если учесть, что Ариши с ними нет…
– Всё плохо, да? – слетает с моих губ тихое.
Адвокат вяло улыбается мне, косится на дежурного.
– Пойдём, Варенька, на улицу, в машине поговорим.
В груди подло давит в самый неподходящий момент. Но я делаю усилие над собой и киваю, покорно плетясь за выходящими из здания. Свежий воздух тоже не особо помогает избавиться от премерзкого чувства. В висках стучит. Если прежде я наивно убеждаю себя, будто всё вокруг – как дурной сон, скоро пройдёт, не может быть такого, просто недоразумение, то теперь…