Увидев карусель, мы упросили воспитательницу нас покатать. Рассадив всех по местам и запретив вставать во время катания, она ухватила поручни сидения, раскрутила карусель и отошла к остальным детям.
Карусель медленно, с трудом, но крутилась. Мне это быстро надоело, и я решила проявить самостоятельность. Я поднялась и шагнула на настил, но, не удержавшись, потеряла равновесие. Сгнившие доски подо мною проломились, и я полетела вниз, оказавшись под раскручивающимся железом. Уже в полной темноте почувствовала, что лежу на вращающемся колесе – между опорами, ведущими к стержню карусели.
Помню охвативший меня дикий ужас. Ржавого цвета доски стремительно проплывали надо мной, а я, зажатая, словно оловянный солдатик, не могла шевельнуться. Мою голову тянуло вверх по направлению верхней вращающейся части карусели. Я ощущала, как миллионы острых колючек, разрывая одежду, впиваются в кожу. Стропила карусели то исчезали, то вновь возвращались, опускались всё ниже и, давя своим весом, сильно царапали тело. Страшная машина крутилась надо мной, угрожая каждую секунду раздавить и разорвать на части. Мне казалось, она никогда не остановится. Кричать и звать на помощь я не могла, рот был забит мусором, сыпавшимся с настила.
Крики детей призвали взрослых на помощь, карусель остановили и вытащили меня из плена. Обезумев от боли и страха, я не могла успокоиться и не переставала кричать. Одежда, перепачканная паутиной и пожухлыми листьями, свисала грязными клочьями. По расцарапанным щекам, усиливая чувство ужаса, что-то все время ползало.
С подбородка хлестала кровь. Бледная воспитательница, обняв меня, сидела рядом, не зная, как помочь.
Мимо на лошади проезжал чабан. Услышав плач ребёнка, подъехал, поднял меня и, успокаивая, посадил перед собой в седло. Вытащил откуда-то помятую конфету. Ещё всхлипывая, я развернула обёртку. И – провал…
Вернувшись через несколько дней из больницы в приют, я всё забыла. Случай с каруселью просто выпал из памяти. Жизнь продолжалась. Я снова стала жизнерадостной и любопытной девочкой. Карусель отремонтировали, заменив на полу старые доски, и мы снова катались на своей каракатице. Карусель нельзя было спрятать в шкафчик под ключ, как новые игрушки после ухода очередной комиссии, и она продолжала радовать наше сиротское бытие. В детском доме нам нередко приходилось держаться за жизнь обеими руками, и мы желали лишь скорее повзрослеть, вглядываясь в незнакомый мир за нашими окнами.