Другое дело – хочет оно того или нет. Всем ли книгам нужны грандиозные финалы? Можно ли взять и… оборвать повествование, так и не разрешив основные конфликты истории?
Я так не делал.
Желание писателя – это желание писателя, а зрелища любят все. Именно ради них существует искусство.
Мне нравится писать. В книге я могу не просто общаться с читателем и рассказывать ему увлекательную историю, но и дурачить его: смешить, пугать, забавлять, обескураживать. Делать те вещи, которые он совершенно не ожидает!
Люблю дурачить людей. Это по мне.
Прошу, не судите строго. От доброго розыгрыша дурно еще никому не становилось.
Знаете, Молли, что я заметил, анализируя все свое прошлое творчество? Книги-то у меня живые. Я чувствую их. Когда пишу, я будто ощущаю дух книги, который сидит рядом со мной и что-то тихо нашептывает мне. Я ощущаю эмоции и чувства своей книги. Настроение, с которым я сажусь писать, всегда разное. У каждой книги оно свое, особенное, индивидуальное.
Как не может быть двух одинаковых отпечатков пальцев. Как не может быть одинаковых характеров у людей. Эти чувства столь же уникальны, как уникален запах отдельно взятого человека!
Если я чувствую эмоции своих книг, не значит ли это, что они живые? Думаю, что значит.
И у новой книги есть своя эмоция, которую я уже успел распознать и прочувствовать. Больше ее не будет.
Возвращаясь к привязанности, я не могу не упустить из виду этот момент. Я скучаю не только по истории, не только по героям… я скучаю по эмоциям этой книги.
Таких уже не будет никогда.
Именно из этих особенностей для меня вытекает новое суждение о своих работах. Все законченные книги – мертвецы. Как ни печально это осознавать, это так. Пока я пишу – книга живет, дышит, развивается, растет вместе со мной. Как только я безжалостно и холодно ставлю последнюю точку, завершая последний абзац последней главы – книга умирает. Безвозвратно и навсегда.
Мне остается лишь проститься с ней и вспоминать все хорошее перед сном.
Каждая новая книга – новая ступенька для меня в моем творческом развитии. Я перешагиваю ее, становясь чуть лучше, чуть выше. И всегда говорю себе: «Новая вещь должна быть лучше всех старых». И знаете, какой парадокс тут возникает?
Дело в том, что, когда появляется новая идея, писатель всегда будет считать ее самой гениальной, прекрасной и лучше, чем все остальные!