— Мать возражала, но когда дед подкинул деньжат, смирилась, —
кивнул Квинта. — Так и жил всю жизнь Квинтусом. И когда в армию
записывался, даже не задумался, как называться. Ну то есть
задумался, когда передо мной записалось пять Смитов, из них два
Джона. Решил, что Квинтусом мне жить привычнее...
Они с Фицджеральдом наконец ушли, Барнетт тоже уковылял к себе в
номер. Я хотел было пойти на завод к Джонсу и Шиллеру, но вовремя
сообразил, что туда Квинта заведет Фицджеральда в первую очередь.
Болтаться в городе смысла не было, и я нанял извозчика, чтобы не
бить ноги по жаре.
Подъезжая к дому, я услышал, что во дворе тюкает топор. Эмили и
Сильвия кололи дрова. Я, конечно, тут же отобрал у них инструмент и
занялся делом сам. Выяснилось, что дрова посреди жаркого лета
понадобились не просто так, а для варенья. Джон ЛеФлор принес
корзину персиков, и миссис деТуар затеяла их тут же переработать,
чтобы не пропали. На мой взгляд, персики в нашем доме способны
пропасть лишь в желудки, а никак не на помойку, но зимой ведь точно
сладенького захочется.
После довольно голодных военных лет миссис деТуар была буквально
одержима идеей запасать продукты на зиму, поэтому на свободные
деньги покупались стеклянные банки для консервирования, а за нашим
домом образовался небольшой огородик, где вилась фасоль, валялись
толстеющие на глазах тыквы — ну и еще кое-что по мелочи.
Вот и сегодня миссис деТуар попросила у миссис Макферсон на
время медный тазик, а девочкам поручила растопить железную печку,
которая была вынесена на лето во двор примерно для таких нужд.
Весь день я задумчиво посматривал в сторону города, размышляя,
когда начнется время обозначенного Фицджеральдом часа «ближе к
вечеру», а около пяти переоделся в приличный костюм и направился в
Форт-Смит. Посланный за мной извозчик перехватил меня где-то на
половине Пото-авеню.
Ужин (или это обед? никак не пойму) для нашей компании накрыли в
отдельной гостиной, и мы могли обсуждать дела, не привлекая
внимания соседей.
Впрочем, первые минут десять ничего особенного и не происходило:
мы обсуждали погоду, город и афиши театров. Некоторую нотку
индивидуальности привносил тонкий аромат «той самой» мази, который
сопровождал Барнетта, но он по крайней мере отоспался и отдохнул.
Фицджеральд был снова свеж, тщательно причесан и безупречно одет.
Я, как обычно, сперва испытал чувство собственной неполноценности
оттого, что мой костюм на порядок дешевле его, а потом как-то
притерпелся и перестал смущаться.