В течение следующих нескольких часов я, не отрываясь, смотрел на этот гриб и готов поклясться, что видел, как он растет буквально у меня на глазах. “Ах ты, шалун!” – снисходительно прошептал я, или, по крайней мере, мне показалось, что я что-то якобы прошептал. Боже, как мне хотелось нагнуться, потрогать его упругую шляпку, очистить ее от травы и любоваться, любоваться совершенством моего маленького лесного друга. Расслабившись, я как-то не придал значения назойливому хрусту сучьев, раздавшемуся у меня за спиной. С каждой минутой хруст этот становился все ближе и ближе, и я, исполненный какого-то дурного предчувствия, тщетно силился обернуться назад, чтобы понять, что же является причиной этого зловещего хруста?
Однако буквально через несколько минут мучившей меня неизвестности пришел конец. Нет! Ради всего святого, только не это! На лужайку прямо передо мной вышел одетый в серый плащ и высокие болотные сапоги мальчик, почему-то напомнивший мне того самого мальчишку, который когда-то давно в моей прошлой человеческой жизни так грязно и беспардонно посягал на мой велосипед. В правой руке он держал длинную палку, а в левой – огромную корзину, наполовину заполненную грибами. Остановившись, чтобы перевести дух, он не без интереса посмотрел в мою сторону, и на какую-то долю секунды мне даже показалось, что он узнал меня.
– Не надо, – попросил его я.
Но он не услышал моей просьбы. Напротив, взгляд его скользнул вниз по моему стволу, и уже через мгновение в нем появились нехорошие плотоядные искры. Парень сделал несколько шагов мне навстречу. Переложил палку из правой руки в левую, достал из кармана нож и, присев на корточки – о ужас ! – хладнокровно в мгновение ока срезал найденный мною белый гриб и, аккуратно положив его в корзину, направился дальше.
– Убийца! – крикнул я ему вслед, но тут же пожалел, потому что парень неожиданно развернулся, подошел вплотную ко мне и резко вонзил нож чуть ниже моей предпоследней нижней ветки.
Скорчившись от боли, я подумал, что вот-вот упаду. Из последних сил я размахнулся, но не ударил, а лишь слегка оцарапал его ненавистное молодое лицо.
– Вот дьявол, – вытирая проступившую на щеке кровь, в свою очередь, возмутился он, и еще раз продырявив мою кору остро отточенным лезвием, исчез, унося с собой частичку моего эфемерного лесного счастья.