Все мои пять первых духовников скончались там, в тюрьмах и лагерях: кто расстрелян, кто погиб от пыток и болезней.
В 1931 году, помню, шел разговор между матерью и одной из девушек из общины отца Василия Надеждина (настоятеля храма Св. Николая у Соломенной сторожки). Она говорила:
– Как я завидую тем, которые там находятся, в тюрьме. Они за Христа страдают.
Мать сказала:
– А ты знаешь, что ведь те, которые мечтают быть арестованными за веру и попадают туда, они чаще отрицаются от Христа и переживают арест тяжелее, чем те, которые пытались всеми правдами и неправдами избежать ареста. Так было и в первые века.
В начале 20-х годов по делу Христианского студенческого кружка арестовали девушку по имени Зоя. Оказавшись в камере, она решила, что как христианка не должна врать и обязана честно и прямо отвечать на все вопросы следователя. Ночью не то во сне, не то наяву она слышит отчетливый голос: “Не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам, яко Иуда”. Во время первого допроса эти слова снова прошли в ее сознании. Они определили ее поведение со следователем: она вела себя мужественно и никого не предала» (Протоиерей Глеб Каледа. Очерки жизни православного народа в годы гонений»).
Еще воспоминания – одного из самых заслуженных и любимых священников Пермской епархии, протоиерея Бориса Бартова, записанные М. Дегтяревой (М. Дегтярева. С их слов надо успевать писать).
«Предвоенное время запомнилось ему техническими «прорывами»: первые автомобили, авиация, полеты Чкалова… И где-то на периферии, не главным сюжетом, прошла судьба деда – Андрея Николаевича Водопьянова, который был когда-то регентом церковного хора, разносторонним и глубоко верующим человеком, прекрасным знатоком церковного устава. “Не ко времени” пришелся этот человек. В 30-е, после убийства Кирова, Андрей Николаевич попал под “волну” за “антисоветскую агитацию”: в 31-м его “раскулачили”, а в 35-м дали несколько лет исправительно-трудовых лагерей. Был человек и “выбыл”.
До войны, рассказывает отец Борис, семья жила трудно. Запомнился страшный голод 1932–33 годов, когда хлеба было не купить. Случалось, что люди падали прямо на улицах. Многие покидали колхоз, не выдерживая голода, рабочей “нормы” и дополнительного пресса – в то время деревенскую молодежь часто отправляли на лесозаготовки. Последнее “новшество” касалось и духовенства. С детства в памяти осталась картина: зимой священников на санях вывозят на общественные работы, а народ молча толпится вокруг – провожает».