Не слыша надоедливого скулежа, Мурка нырнула в рай.
Здесь ее достать невозможно. Тут еда не растекается, а кусается вместе с дурманящей прозрачной упаковкой.
Мурка ела долго! Так долго, как только могла. Запах расстилался по дому, закрадывался в дальние уголки. Он сводил Кляксу с ума. Он делал ее жизнь пустой и невыносимой. Он пах!
Когда все было кончено, Мурка, не поднимая глаз, стала мыть лапы. Гордая изогнутая спина выражала презрение.
Еще не все волоски были вылизаны, еще не все душевные раны были залатаны, и тут послышалось мерное сопение.
Клякса уснула! Глупая Тварь даже не попыталась мстить, она просто рухнула на бок и закрыла глаза.
Потоки воздуха всасывались в Тварь и вырывались обратно.
Мурка, хитро сощурившись, повернула голову.
Сегодня батарея не была фиолетовой. Холодная и ненужная, она угрюмо присутствовала на территории. А вот бок Кляксы был фиолетовым! Теплым и мягким.
Мурка с независимым видом спрыгнула со стола и как бы невзначай устроилась на лохматом боку. Теплое тело поднималось и опускалось, укачивая и успокаивая. Хвост подрагивал, и Мурка, нежно придавив его лапой, замурчала.
Все-таки зря она утром написала на подстилку твари.
Ну ладно. Ничего. Все еще можно закопать.