– А… Понятно, – Амалия, поправив волосы, покачала головой, – значит, твою новую подругу зовут Ксенией. Ну, что ж… Пусть приходит, я не против, если вы дружите. А Наташа тоже придет?
– Нет, – дочь хитро ухмыльнулась, – она со своим ухажером в кино закатилась.
– Закатилась? – мать непонимающе округлила глаза, – это опять что-то новое.
– Ну, мам… Так все теперь говорят. Это только вы с папой общаетесь как академики.
– Ты думаешь? – Амалия вопросительно подняла брови, чуть сморщив хорошенький лоб, – а мне кажется, что мы просто разговариваем на нормальном, человеческом языке. На русском. А эти твои словечки его очень портят.
Она помолчала и развела руками:
– Мне так кажется, во всяком случае.
Дочь, кивнув, улыбнулась:
– Ну, ладно, ладно… Моя подруга Наталья пошла в кино со своим молодым человеком, – Аня поспешно исправилась, – что? Так лучше? Понятнее?
Амалия одобрительно хмыкнула:
– Угу… Уже лучше. А с кем, если не секрет?
– О! – Анна довольно захохотала, тряхнув медными волосами, – Наташка у нас пользуется успехом! Этот, по-моему, пятикурсник. Наш, кстати, медик. Говорят, кардиолог.
Анна хитро прищурилась и добавила:
– Наташка, хоть и филолог, а любовь крутит с нашими… С медиками. У них же на филфаке дефицит мужского пола.
Амалия скептически поджала губы:
– Просто понимает, наверное, что за медициной будущее.
Она помолчала и задумчиво произнесла:
– Да и ладно. Какие ваши годы… Гуляйте. Веселитесь. А потом легко кивнула:
– Ну, иди, иди, душа моя, чай пей, а то щеки с мороза так и пламенеют. Не заболей, смотри!
Дочь, бросив вязаный шарф на диван, пошла на кухню, где Люся по-прежнему убирала осколки, громко двигая стулья и громыхая ведром с водой. Амалия, глядя ей вслед, глубоко задумалась.
Вот и выросла дочь….
Совсем взрослая стала. Красавица. Но даже не это казалось женщине главным в ее девочке. Было в этой девушке что-то бесконечно трогательное и милое, наивное и чистое.
Мать вздохнула… Надо же!
Как быстро растут дети. Как поспешно взрослеют!
Словно специально торопятся оставить самые лучшие, безмятежные и счастливые годы детства позади!
Амалия, погрустнев, окунулась в былое.
А как плохо все у них начиналось…
Ужасно! Как безнадежно и жестко звучали слова докторов. Хлестко, резко и, как всегда, окончательно. Как бесконечно было ее женское горе!