эмоциональных конвенций становится публичным, оно привязывается к иному распределению затрат и прибылей.
Точно так же эмоциональный труд по-разному воздействует на разные социальные классы. Если на эмоциональном труде специализируются женщины, то есть менее привилегированный пол, то, кажется, средние и высшие слои классовой системы требуют его больше всего. А родители, занимающиеся эмоциональным трудом на работе, сообщат своим детям о том, как важно управлять эмоциями, и подготовят их к обучению навыкам, которые могут им потребоваться на будущей работе.
В целом низшие классы и рабочий класс больше работают с вещами, а средние и высшие классы – с людьми. Работающие женщины чаще имеют дело на работе с людьми, чем мужчины. Таким образом, в общественном и коммерческом использовании чувств наблюдаются и гендерные, и классовые закономерности. В этом состоит мой социальный тезис.
Но есть еще и личный тезис. У эмоциональной работы есть своя цена: она влияет на то, до какой степени мы прислушиваемся к чувствам и иногда на саму нашу способность чувствовать. Управление чувствами – искусство, имеющее фундаментальное значение для цивилизованной жизни, и я предполагаю, что в более широкой перспективе фундаментальная выгода оправдывает цену. В «Недовольстве цивилизацией» Фрейд утверждал нечто подобное о сексуальном инстинкте: каким бы приятным он ни был, в конечном счете нам хватает ума отказываться от полного его удовлетворения. Но когда трансмутация частного использования чувств успешно завершится – когда мы успешно передадим свои чувства инженерам отношений между работником и клиентом, – мы, возможно, расплатимся за это тем, как мы прислушиваемся к нашим чувствам, и тем, что они так или иначе сообщают нам о нас самих. Когда ускорение человеческого конвейера усложняет предоставление «подлинной» личной услуги, работник может отказаться выполнять эмоциональный труд и взамен давать только истонченный слой вымученных чувств. Тогда изменится цена: наказанием станет ощущение фальши или неискренности. Короче говоря, когда трансмутация действует, работник рискует потерять сигнальную функцию чувств. Когда она не действует, есть риск потерять сигнальную функцию их демонстрации.
Определенные социальные условия увеличили затраты на управление чувствами. Одно из них – общая непредсказуемость нашего социального мира. Обычные люди в наши дни проходят через множество социальных миров и познают десятки социальных ролей. Сравните это с жизнью ученика пекаря из XIV века, описанной в книге Питера Лэслетта «Мир, который мы потеряли»: эта жизнь начиналась и заканчивалась в одном и том же месте, профессии, семье, с одним и тем же мировоззрением и с одними и теми же правилами