Сквозь плитку пола в самых дальних глубинах вселенной он увидел океан черных теней. Деталей не было видно, лишь движение чего-то монолитного слитого в один кусок. Мальчик лишь пожал плечами, давая понять, что ничего особенного не увидел.
– Ты ничего не увидел? – с удивлением спросил его Сергей
– Какие-то тени, – ответил ему тот.
– Ну да, ну да, так наверное и должно быть, лично я вижу там… хотя нет давай я тебе в следующий раз скажу, – и он посмотрел вниз сам в надежде, что и для него картинка покажется только мутным пепельным комом. Но он видел совершенно другую картину, до мельчайших деталей. Это была картина переплетенного и двигающегося океана из черных узлов. От каждого движения исходил невыносимый звук.
«Как же я тут оказался? В моей семье часто звучал смех хрустальными струнами счастья, но иногда случались события, которые я не мог объяснить. Скорее это были моменты, какого то напряжения. Мама укладывала меня спать, она читала книгу. Это самое приятное, что есть на земле, когда мама читает тебе книгу. Я заснул, но через некоторое время проснулся. Мне стало так скучно, что я решил пойти к ней. Приблизившись к двери, я потянул за ручку, дверь открылась, и я вошел в спальню. Папа и мама спали на одной большой кровати, но одеяло было у каждого свое. Тогда мне ничего не показалось странным, я был слишком мал. Это сейчас находясь здесь, я понял очень многое, как будто стал старше сразу на тысячу лет. Родители спали в одинаковых, слишком аккуратных позах на спине, руки у обоих вдоль туловища, ноги не согнуты, а идеально вытянуты. Они были похожи на куклы, которых положили, так они и остались лежать в этой позе. Казалось, они даже не дышали. Даже постель не была смята. Я стоял и смотрел на них. Тогда в моих родителях я увидел что-то отталкивающее».
Время застыло. Движения, мысли, чувства – все это было далеко и не имело здесь никакого значения. Многие были привязаны к своему замороженному телу, не в состоянии даже сделать шаг от него. У всех находящихся здесь, была возможность оказаться в любой точке земли, но они предпочитали оставаться на месте, рядом со своим телом. Здесь не надо было ни спать, ни есть, ни дышать. Не было стремлений чего-то достигать. И эта бессмысленность существования давила на каждого тяжким грузом.