Нельзя сказать, что Мейжисы чересчур упрямы. Напротив, нрав их, пожалуй, мягок, но кому не случалось ссориться? Устраивая свои дела, наши грызутся друг с другом так же, как и все люди. Жили бы рядом, в одном месте, мигом бы помирились. Но живут они порой очень далеко друг от друга, потому не видятся целый год, а то и дольше. И вот теперь стало ясно: когда дед покинет нас и все разойдутся по домам, то разойдутся едиными, будто между ними не вставало и тени разлада. Надо было это видеть и ощутить: те, что, едва прибыв, избегали чужих взглядов и стояли в сторонке, теперь ласково гладили друг другу волосы или руку, хлопали по спинам. Праотец наш уйдет, приведя свое племя в порядок, оставив его в мире и согласии. После, конечно, снова будут ссоры, но будут и такие сходки. Вновь и вновь, подобно тому, как зиму сменяет весна, а лето – осень… и так до скончания рода, хотя мы, Мейжисы, никогда не поверим в это. Род наш вечен.
От домашнего пива дед наш настолько ожил, что сел в кровати, опершись о подушки, и поманил меня пальцем:
– Подай-ка мне вон тот кусок окорока, что лежит на самом верху.
Я наклонился через спину тетки, прозванной Осою, и достал мясо. На один миг всеобщее внимание сосредоточилось на мне, родичи глядели, как я подал окорок деду, а тот вонзил в него пожелтевшие зубы, даже его облысевший лоб сморщился. Зубы у дедушки сохранились целиком. Кто-то улыбнулся. Всем понравилось, что он ест. Может, и не умрет, кто знает. Но дед умрет. Я знал это наверняка, всего лишь миг тому назад слышал, как безалаберный предок на чердаке нечаянно сбросил на пол то ли шмат сала, то ли связку лука. Они бы не роились тут без дела.
Народ снова принялся за еду и питье, и дедушка вместе с ними. Дожевав окорок, он глазами показал отцу, чтобы тот подошел поближе. Я услышал, как он посиневшими губами шепчет на ухо батюшке:
– Сципионас, перед тем как кутать в саван, разотри меня водкой.
Зачем ему это? Однако отец не спорил. Он уже немного опьянел, а может, мне это казалось, может, лицо его окаменело от переживаний. Я на всякий случай подскочил к матери.
– Мама, пускай отец не пьет много.
Она меня поняла и только молча гладила меня по голове.
– Не бойся, сынок. Твой отец многое может выдержать. Очень многое. Он – Мейжис. Все будет хорошо. Он головы не потеряет.