Их были десятки вокруг самого входа в город, спрятанного среди острых скал. Издалека дно кратера напоминало шкуру огромного не то стального, не то каменного ежа, с размаху размазавшегося по земле. Его иглы постепенно становились реже, ближе к краям кратера их уже не было.
В этих шипастых зарослях спрятались не только заводы и генераторы энергии. Тут уютно расположились и размножились некоторые плоды трудов генных инженеров, не нашедшие места внутри города: гигантские скорпионы, сколопендры, пауки.
Высоко над кратером, не проходящие густые тучи таят в себе небесных охотников, патрулирующих местность в ожидании денежных посулов. Иногда курсируют из города, да обратно в город – летят на задания, возвращаются с результатами. Они – наши верные наемники. Верные ровно до тех пор, пока плата их устраивает.
В центре кратера небольшая чистая лужайка, на ней вход в город – гладкая полусфера, окруженная четырьмя острыми скалами, похожими на клыки. Мало кто знает, что к ним присосались каменные големы, размазывающие по стенке всех нежданных гостей. Но не они – главная проблема, а пароль, без которого не вырастет в гладком выступе круглое окно, ведущее внутрь, и который знают только обитатели города. Которые выходят довольно редко, а еще реже – этим путем.
Гладкие стены блестят в свете искусственного света. Тим завороженно оглядывается – в этой части города он никогда не был. Я лихорадочно думаю, кого попросить посидеть с ребенком.
Мы спускаемся по узкой лестнице. Кругом все белым-бело. Белый цвет, стерильность, яркий свет – так же ассоциируются с Техонсором, как всеведение, прогресс, «ачтоэтозаштука?». Последний момент особенно тяжело переносится стареющими местными и теми, кто тут вообще не шарит. Я пока молод, испытываю только информационную перегрузку, сталкиваясь каждую неделю с новыми законами, возможностями, перспективами. А каково старикам? Есть тут один, до сих пор чтит паровой двигатель… Нам с него смешно, но сами такими будем.
Я по рассеянности, недосыпу или из-за личных трудностей перепутал этаж и ломанулся в зал рабочего материала. Он же – зал анабиоза. За ту секунду, что я осознал оплошность, у меня все волосы встали дыбом и, вероятно, немного поседели. Хоть это и длилось пару мгновений, но взгляду Тирмгарда предстала весьма интересная картина – стерильные стены едва видны за навешанными тут и там телами людей. Не только вдоль стен – на железных каркасах висят бледные, лысые тела, заполняя все пространство ровными рядами. Их здесь сотни. Здесь представители всех рас, разных возрастов, полов. Некоторые увечные или, видимо, являются результатами неудачных опытов селекционеров, или как нынче называют тех ребят, что создают новые формы, генных инженеров. Рожденные без глаз, без рук или с тремя руками, ни одна из которых не попала на нужное место. Я закрываю дверь с жутковатыми рядами неподвижный туш, во лбах которых вытатуированы номера, и бросаюсь дальше, еще надеясь, что Тим смотрел в другую сторону.