– Никакого уважения к педагогическому персоналу. А из такой приличной семьи. Но ты не переживай, я ему за это на уроке двойку влеплю, – успокоила меня.
Дверь в кабинет снова открылась, и вошла директриса.
– Откуда взялась эта порнография на асфальте? Кто автор?
– Выясняем сейчас, Лариса Геннадьевна. Не волнуйтесь, найдём и накажем виновных.
Директриса не волновалась. Ее голос напрочь был лишен эмоций. Она говорила так, будто объявляла на вокзале расписание поездов.
– Не просто накажем, Валентина Петровна, а вызовем в школу родителей. Поставим вопрос об отчислении.
– Ну, зачем сразу отчислять…
– А затем, что этот вопиющий факт не укладывается в голове. Школьники не просто спонтанно нарисовали гадости, а хорошо к ним подготовились. Разными цветами разукрасили. Значит, акцию подготовили заранее.
Тут Лариса Геннадьевна увидела меня.
– Да садись ты, чего вскочила как школьница?
– У меня стула нет.
Директриса вопросительно посмотрела на Вальку.
– Стул организатору не особо и нужен, – заюлила та. – Она ж не сидит на месте. Бегает по классам, с детишками работает. Такая молодец девчонка, я очень довольна.
– Но стул все равно нужен. Найти, – по-прежнему буднично и без эмоций распорядилась директриса. – Художества – закрасить. Сегодня днем комиссия, она не должна это видеть. Увидит – уволю. По статье. За организацию особо тяжкого вандализма в нашем храме знаний. Понятно?