или гремучкой, только бы побыстрее уйти в Страну Теней… Шкура моя пересохла на солнце и стала темнее старой седельной кожи, когда каменщик Санчес, возвращаясь из Пасо-Роблес, отогнал от меня грифов. Этих стервятников всегда тянет к трупам, как и тебя, сынок… Ставлю гончарный круг против трехквартового ведра пива, ты приехал в Сан-Ардо не в погоне за головой Анжело.
– Откуда знаешь? – Луис, ошарашенный ответом, чувствовал, как его забирают слова слепого. Прозорливость старика беспокоила и оставляла на душе тяжелый осадок.
– Ну вот, мы и подобрались к сути,– глухо ответил он,– может, я хоть из тебя, Рипозо, сумею, наконец-то, вытряхнуть тайну Vacero. Где я могу найти эту тварь?
– Э-э! Не торопись заседлывать коня, белый. Твоя решимость и голос воина нравятся мне. Ты прям и чист, как стальное лезвие ножа; твой помощник не может похвастаться этим, но ведь я сразу сказал тебе: расскажу лишь то, что знаю…
– Как это понимать? Я дал тебе хорошую цену за твою болтовню!
– А я дам тебе хороший совет, сынок,– индеец поманил пальцем драгуна, и, когда тот придвинулся, шепнул:
– Рубить ЕГО надо только по шее…
– И это всё, что ты мне хотел сказать?
– Это немало. Ты думаешь, Рипозо старый дурак и по-прошайка?
– Старый – да. Попрошайка – возможно, но не дурак.– Индеец благодарно улыбнулся и упрямо повторил: —Только по шее… Запомнил? Повтори. Мне показалось, что ты произнес «да»…
– Да, да! – нервно откликнулся де Аргуэлло, ощущая себя полнейшим глупцом.– Но с чего ты это всё взял? И почему я должен верить бродяге? А может, тебе всё приснилось спьяну?
– Слепой не может видеть снов, амиго. И вот почему ты должен мне верить: я мщу за тьму моих глаз. Я люблю эту землю, но мне никогда не суждено больше видеть ее.
Тиберия в каком-то судорожном огне обмакнула пальцы в глиняную чашку, полную цветочного меда с перетертыми листьями женипапо14, и провела ими по его рту, шее, плечам, животу… Потом припала губами к желанной плоти и жадно, со стоном принялась покрывать Луиса горячими поцелуями.
В ее крохотной спальне, куда еще утром пожаловал незадачливый Риос, сейчас крепко стоял запах сигарного дыма, пота и перечной страсти.
– Еще, еще, еще! – она, срываясь на визг, кусала губы, боясь своими криками разбудить дом старого Лопеса.
– Громче, это меня возбуждает! – яростно сбрасывая покрывало на пол, прорычал Луис и нетерпеливо раздвинул ее смуглые бедра. С пульсирующим безумием, зарождающимся где-то в глубине естества, он продолжал настойчиво, уверенно и ритмично наполнять ее собою.