— Это еще что такое? — хмурюсь я.
— Кресло для малыша, — пожимает плечами Руслан. — Ребята по моей просьбе раздобыли первое попавшееся.
Он как-то уж слишком по-хозяйски забирает у меня из рук Даню, и принимается пристегивать его в навороченное автокресло.
Ничего себе «первое попавшееся». Это где у нас тут разбросан Луивитон? Совсем уже с жиру бесится. Однако я никак не могу избавится от чувства благодарности за его внезапную заботу. И это раздражает.
— Ты пока садись, Василёк, — бросает мне через плечо Руслан. — Мы тут сейчас сами разберемся, — он снова переключает внимание на сына и голос становится значительно мягче. — Правда ведь, медвежонок? Мы уже почти разобрались со всеми этими ремешками.
Ну зачем он так? У меня сердце замирает от его неожиданной нежности к нашему сыну. И это ведь он еще не знает, что Даня его…
В очередной раз мелькает шальная мысль рассказать ему прямо сейчас. Но я признаю, что мысль и правда может быть шальная, как и я сама сейчас.
Сначала высплюсь. А потом и буду принимать столь судьбоносные решения, способные перевернуть всю нашу с малышом жизнь с ног на уши.
Не хочу я снова связываться с их семьей. Хоть убей — не хочу.
А рассказать Руслану о сыне, это автоматом прилюдно признать нашу с ним связь.
Я ведь так и не решилась отправить те глупые фотки бывшему мужу. Потому что протрезвев осознала, что саму себя унижу, если Сава узнает, что у меня с его братом что-то было.
И может черт бы с ним с этим Савой. Но есть еще одно огромное «но»…
Мать этих мерзавцев, как отдельный триггер для меня. Ненавижу ее за то, как она со мной обращалась. Не хочу даже мысли допускать, что она бабушка моего сына. Передергивает, каждый раз как вспоминаю ее.
Оказалось даже бывшего мужа забыть проще, чем эту гадюку. Она ведь мне и в процессе развода умудрилась кровушки попить. Хотя казалось бы, я ни копейки от этой семьи не приняла, и пыталась уйти насколько это возможно мирно. А она все колола меня, мол ее сынуля на меня время свое бесценное потратил. А я ни на что не годная оказалась.
Ненавижу.
Послушно обхожу машину и усаживаюсь поближе к креслу с малышом. Руслана с другой стороны уже не видно, и я тихонько обращаюсь к сыну:
— Ну как ты тут? — шепчу. — Удобно тебе, медвежонок?
Странно. Из моих уст это слово звучит даже не так ласково, как из уст огромного бесстыжего медведя. Должно быть дело в контрасте. От Руслана ведь совсем не ожидаешь всяких там нежностей. Поэтому когда слышу подобное, каждый раз удивляюсь.