Проследив ее взгляд, мальчик сказал:
– Я живу в третьем корпусе. Вон видите, где елочка у крыльца?
– Ага, – кивнула Василиса, хотя никакой елочки она не видела. – Ты сам откуда?
– Из Сургута. Здесь почти все из Сургута.
– Ну же, рассказывай, как вы тут живете, и вообще…
– Подъем в семь тридцать, потом…
– В семь утра?!
– Нет, вечера, – хмыкнул шкет. – Конечно, утра. Потом зарядка, потом завтрак…
На лице Василисы мелькнула хищная гримаса. Как у кошки Лизы у них дома, в Сургуте, когда мама режет на кухне колбасу.
– Что на завтрак?
Малыш на всякий случай отступил на шаг назад:
– Ну, каши там, салаты, печенье, апельсиновый сок, арбузы, бутерброды с икрой…
Ребенок вздрогнул: в животе у новой вожатой заурчало так громко, что вдруг захотелось дать деру.
– Не обращай внимания, – сказала Василиса. – Просто я не ела очень давно. Неделю или две… не помню. К счастью, сегодня мне попался такой упитанный аппетитный мальчик…
– Мама! – сорванец аж подскочил от восторга. Наконец хоть кто-то заговорил с ним как с ребенком за те полмесяца, что он не видел мамы.
Минут пять они с визгом носились по крыльцу столовой, пока Василиса не зацепилась шлепанцем за какую-то торчащую из пола трубу и не растянулась во весь рост.
– Ну, рассказывай, – прокряхтела она, разглядывая ободранную до крови и жутко саднящую коленку, – что у вас тут еще интересненького.
Детская ладошка легла на плечо.
– Тебе больно, да?
– Немного. Но когда ты рассказываешь, мне совсем не больно.
– Ну и вот. Три раза нас возили на экскурсию в разные города. Привезут – и пошли по базару шататься. Скукотища. Даже в море не поплавали совсем. А мне завтра уезжать домой.
– Вот тебе и раз! А вожатые-то что же?
– Вожатые! – злая усмешка пробежала по лицу ребенка. – Они на детей и внимания-то не обращают. Только орут как бешеные…
– Ябедничаешь, Дмитрий?
От знакомого баса мальчик вздрогнул. Это был его вожатый Сергей Грохоталкин. Он же однокурсник Василисы, уже «отпахавший» в лагере две смены. Ни Диман, ни Василиса не заметили, как он вышел из стены дождя.
– Серега! Ну ты, блин, даешь!
– Привет, Васька, – на ходу бросил он. – Ты эту мелюзгу не больно-то слушай. Попомни мои слова: через три дня жизни с этими пиявками у тебя останется лишь одно-единственное желание – взять пулемет и стрелять, стрелять, пока не останется ни одного. Ну, еще увидимся!