Лилька ровно в семь подъехала к знакомому подъезду и, мельком взглянув в зеркальце, весело подмигнула своему отражению и достала телефон. Варвара, ожидавшая ее звонка, сразу же ответила:
– Ну? Ты здесь?
– Да. Выходи. Только… – подруга замялась, словно подбирая слова.
Варвара, давно и очень хорошо знавшая Лилю, сразу насторожилась:
– Ну? Что? Что-то еще?
Тут Лилька уже без всякого стеснения выдала:
– Ты как там выглядишь?
Подозрительная тишина повисла в трубке, потом неуверенный голос Вари тихо спросил:
– Как обычно… А что? Нужно как-то особенно выглядеть?
– Ну, – Лиля замялась, – да, в общем-то, и не обязательно… Но желательно!
Ничего не понимающая Варя задумалась:
– Лиль, по-моему, ты темнишь… Давай сей же час выкладывай, что ты там затеяла?
Хитро усмехнувшись, Лилька, однако, очень серьезно ответила:
– Ничего. Честное пионерское! Выходи скорее.
Но, нажав на кнопку отбоя, тут же тихонько пробормотала, усмехаясь:
– Так я тебе и призналась! Ага! Сейчас… Спешу, аж падаю! Нет уж, вот устрою твою жизнь, тогда и признаюсь во всем.
Больше всего на свете суматошной, но преданной Лильке хотелось сейчас, чтобы ее дорогая Варька хохотала, как раньше, чтобы разгладились задумчивые складочки между бровями, чтобы красота ее засияла как раньше.
Еще раз взглянув в зеркальце, она опять подмигнула себе:
– Молодец! Так держать!
Прошло еще минут десять, прежде чем Варвара показалась в дверях подъезда.
Усаживаясь в машину, она озабоченно посмотрела на подругу:
– Слушай, но куда мы все-таки отправляемся? А? Что за тайны мадридского двора? Говори сейчас же!
Лилька, округлив глаза, серьезно ответила:
– Ни за что… Это сюрприз! Но не волнуйся, – тут же опередила она следующий Варькин вопрос, – ни во что плохое или криминальное я тебя не втяну! Будь спокойна.
– Ага… Понятно. Ну что ж… Спасибо и за это, – вздохнула Варвара, – а то не знаю, чего от тебя и ждать, ведь буйство твоей фантазии превосходит все мыслимые и немыслимые границы.
Лилька снисходительно кивнула и вопросительно подняла брови:
– Да? Странно… А мне всегда казалось, что это мое неоспоримое достоинство.