Скрипнула дверь каморки, и в нее заглянул еще один шипбой, которого звали Жанне. Мальчишки из простонародья, пришедшие на корабль, изначально получали должность шипбоя самого низкого ранга. Практически они были слугами: помогали коку, занимались мытьем посуды, драили палубу, штопали одежду матросов и вообще делали все, что прикажут, – самую грязную и неприятную работу. В бою эти шипбои подносили булыжники к камнеметным машинам, дротики пехотинцам и стрелы лучникам, а также помогали судовому лекарю ухаживать за ранеными.
Но были еще и шипбои-сеньоры, ученики-дворяне, проходившие практику на корабле, – чтобы набраться опыта и в перспективе стать капитаном или мастером. Они не использовались как слуги, а в плавании обычно находились на верхней палубе, вместе с офицерами, – учились работе с парусами и навигации. А в сражении были обязаны драться наравне со всеми холодным оружием. Именно на такую должность и определил капитан Эсташа.
Конечно, подросток, достаточно неглупый для своего возраста, отдавал себе отчет в том, что за столь короткое время, отведенное ему на обучение морским премудростям, он никак не сможет достичь больших успехов в кораблевождении. Но от природы упрямый, Эсташ с таким рвением приналег на разные морские науки, что капитан Пьер Фарино диву давался. И что самое интересное – новый шипбой стал едва не образцом прилежания. Хотя один случай чуть не испортил все.
Лишь только Эсташ появился на палубе когга, как матросы стали над ним подшучивать. Это было заведено издавна – обучение любого новичка морскому делу начинается с различных подковырок, розыгрышей, в особенности шипбоя, которому не грех дать и подзатыльник. Естественно, капитан объяснил матросам, что их новый шипбой – дворянин и руки распускать не следует. Однако не все вняли предупреждению Пьера Фарино.
Случаются среди людей (и их немало) злобные существа, которым сделать какую-нибудь гадость ближнему – большая радость. Тем более, когда тот стоит выше и по статусу, и по уму. Именно таким был матрос Берар Шартье по прозвищу Гасконец.
С виду он смахивал на обезьяну, только не рыжую, а черную, – с физиономией, которая мохнатилась по самые глаза, и очень длинными, до колен, руками. Его засаленная одежда издавала неприятный запах, от которого воротило даже бывалых моряков, но Шартье на такие «мелочи» не обращал никакого внимания.