– Узнав, что ты его сын, Гиемон избил меня, потом потребовал молчать. Не знаю, откуда у меня взялись силы – я пригрозила рассказать правду Маэрине, если он что-то с тобой сделает. Тогда он похитил меня, привёз сюда. Я пыталась пробиться к монашкам, говорила с настоятельницей, с исповедником – они не слушали. Меня постригли в монахини против воли, заперли здесь, ни разу не сказали, жив ли ты. Я теперь не боюсь ада, потому что все эти годы жила в худшем месте! – Кэйрона трясло от чувств: ярость вперемешку с ненавистью, боль пополам с сочувствием – как посмел Гиемон так обойтись с матерью своего брата? Нет, не брата – сына!
– Господи, благодарю тебя за последний дар, – услышал он хриплый шёпот матери и вдруг понял, что это её последние слова: – Я иду к тебе с лёгким сердцем. Прошу лишь об одном: защити сына моего от зла этого мира, даруй ему победу над врагами и долгую жизнь! Прощай, сын мой!
Кэйрон слушал знакомые с детства слова молитвы, и в нём рос протест. К какому Богу она обращается? Тому, кому поклоняются монашки, силой державшие её здесь? Тому, который позволил матери гнить в стенах этого монастыря без единой надежды и радости? Тому, кто отобрал у Кэйрона все права на престол?
Кэйрон держал руку матери до тех пор, пока шёпот не перешёл в предсмертный хрип. Рука обмякла, зловонное дыхание больше не вырывалось изо рта, только громкий храп глухой монашки время от времени будоражил тишину. Кэйрон немного подождал – на улице тоже было тихо. Он подошёл к окну и глубоко вдохнул, решая, что делать дальше. Стоит ли устраивать шум сейчас? Нет, это бессмысленно: матери не поможешь. Если до Гиемона дойдёт известие о встрече Кэйрона с ней, он наверняка постарается избавиться от лишнего сына. Именно так – лишнего, с обидой и горечью подумал Кэйрон. Вот почему Гиемон – Кэйрон решил даже про себя не называть его отцом – так ненавидел его и всё время отсылал подальше. Да, многое вставало на свои места. Гиемон соблазнил его мать и заставил её заплатить за это. Он и Кэйрона хотел заставить платить, но теперь хватит! Кэйрон вылез в окно, спустился по лестнице, положил её на место и вернулся к себе. Он так и не заснул до утра, а на рассвете услышал стук лопат у монастырского кладбища, расположенного напротив его окна у толстой каменной стены.