Вот что пишет новомодный (при этом глубокий и остроумный) современный философ Славой Жижек (вообще-то, я понимаю там, дай бог, четверть прочитанного, но эта мысль мне ясна): «Главная функция Хозяина состоит в том, чтобы определить ложь, способную поддерживать групповое единство: удивить субъектов утверждением, которое в явном виде противоречит фактам… Недостаточно утверждать “Это моя страна, права она или нет!”: моя страна – по-настоящему моя, лишь покуда она, в определенном отношении, неправа…
Общая для всех ложь – связь несравненно более действенная, чем правда».
Очень верно, но стоит ли дорожить такой «скрепой»? Это вопрос.
В том романе про присяжных, который мне все же удался десять лет назад, сама собой нашлась удачная формула, она скорее художественная, но я ее здесь воспроизведу: не так, что мы хотим знать правду (чаще всего мы этого вовсе не хотим), а правда хочет быть узнанной. Не она является нашим инструментом, а наоборот: мы – ее.
Забегая вперед (эта тема будет раскрыта ближе к концу книги), мы можем определить род своей деятельности как борьбу за правду, которая как таковая никому не нужна. Она всегда оказывается нужной кому-то для чего-то, но как только появляется это «для чего?», оно сразу же отнимает у нее это качество правды. Этот вывод был бы очень горек, если бы не одно но: правда все-таки существует – а без нее и журналистика не могла бы существовать, и я бы не смог вам здесь о ней сообщить вообще ничего.
Глава 2. Гиперреальность и журнализм
Николай Бердяев, размышляя о причинах и следствиях русской революции, постоянно, почти маниакально твердит о подмене, употребляя также разные эквиваленты этого смысла. Антагонизм подлинности и подделки приобретает у него накал борьбы Добра со Злом. Я не поклонник Бердяева, но его мысль о связи «подмены» и катастрофы кажется мне очень точной и актуальной: тут дело в онтологии, а шутки с ней кончаются плохо.
Власть традиционно обвиняет журналистов в том, что они-де «раскачивают лодку» и «расшатывают устои». В «расшатывании», разумеется, есть доля риска: движение истории всегда с ним сопряжено, но если мы что-то и «расшатываем», то лишь пропагандистский миф, сравнивая его с действительностью. Журналистика не позволяет мифу отклоняться слишком далеко от действительности, что как раз и грозит обрушением всей конструкции.