Здоровенный, высокий настолько, что говорить с ним можно, только запрокинув голову. Свет ночника облизывает широкие мощные плечи, руки, тяжелые, крепкие. Не вижу сейчас, но помню прекрасно, что на кулаках набиты костяшки, от постоянного занятия спортом.
Обтянутый темной майкой крепкий торс.
Смуглая кожа. Как у них у всех, семейная черта… Смуглость, темные глаза, жесткие черты лица… И взгляды, тяжелые, давящие.
У их отца — холодный и пустой.
У младшего — легкий пока еще, с игривой пошлинкой.
У старшего — надменный и тягучий. Бесстрастный.
Лучше бы это был младший… С ним бы я справилась.
Но мне не повезло.
— Сандр… — сглатываю, мучительно медленно, сквозь сухость в горле. Звуки его имени царапают, причиняют боль. — Что ты тут?..
Конечно, он снова не отвечает!
А зачем?
Какой смысл отвечать овечке, которую хотят сожрать?
Что изменит ее блеяние?
Он делает еще шаг вперед, машинально отступаю, все так же, в нелепом жесте защиты прикрывая грудь.
Ночник позволяет рассмотреть мне все больше деталей.
И лучше бы я их не рассматривала!
Потому что теперь я вижу лицо Сандра.
Взгляд.
И сейчас он не бесстрастный, нет!
В нем — что-то жуткое. Порочное. Подавляющее.
Они умеют смотреть, мужчины из этой сумасшедшей семейки, в которой я оказалась против своей воли. Умеют подавлять.
Все.
Но этот… Он самый тяжелый. Когда мы за одним столом сидим, я даже взгляд поднять боюсь на него.
И молю бога, чтоб никто из них не обратился ко мне, чтоб пронесло мимо их звериное жадное внимание.
Кого сейчас мне молить?
Подавляю в себе желание слабовольно закрыть глаза и представить, что ничего не происходит. Что я сплю, а это все — дурной жуткий сон.
Такой соблазн, невероятный просто!
На пути оказывается препятствие. Какая-то высокая тумба, о которую я запинаюсь и, тихо вскрикнув, пытаюсь устоять на ногах, хватаясь за столешницу.
Сандр снова шагает и легко подхватывает меня под локоть, не позволяя упасть.
Обескураженно замираю, загипнотизированная его жестким темным взглядом.
Мы стоим так близко, что чувствую его запах, тяжелый, мужской, терпкий. Впервые настолько ярко. Настолько откровенно.
Я больше ничего не спрашиваю, все мысли из головы выносятся с воем ветра. Тем самым, что творит что-то ужасное за окном.
Здесь, в комнате, происходит нечто созвучное жуткой стихии.