Хозяин дома не ведется больше на провокации, поворачивается к старшему сыну:
— Сандр.
И тот спокойно делает шаг, закрывая нас с Савой от взглядов остальных жителей дома широченной мощной спиной.
Вблизи он кажется еще крупнее, а строгий костюм скрадывает жесткость и добавляет строгости в и без того строгий вид.
Я невольно задираю голову и сталкиваюсь с холодным равнодушным взглядом, от которого мороз по коже буквально.
Невольно хочется отодвинуться от этой глыбы льда подальше, и я вжимаюсь в горячее тело его младшего брата, инстинктивно ища защиты.
По мне, нахальная развязность Савы куда проще и приятней, чем эта мертвенная холодность.
Хорошо, что старший сын хозяина дома удостаивает меня лишь мимолетным взглядом. И теперь смотрит только на своего брата, а затем говорит тихо и спокойно:
— Прекрати, Сава. Отпусти девушку.
И голос у него тоже холодный. Мертвый. Ой, жуть…
— Братиш, а тебе все по барабану, да? — горько усмехается Сава, — он уже совсем края потерял…
— Отпусти. Потом поговорим.
И удавка на горле расслабляется.
Напоследок Сава шепчет мне в ухо:
— Поболтаем еще… сестренка…
А затем, развернувшись, выходит из дома, ни с кем не попрощавшись.
Сандр пару секунд щурится ему вслед, после переводит взгляд на меня, и ох, как холодно-то! Чувствую себя букашкой, мелкой и незаметной.
Машинально потираю красный след от лапы Савы на шее, и взгляд Сандра на мгновение задерживается там же. В ледяных глазах появляется странное, непонятное выражение, но оно настолько мимолетно, что даже не осознать, было, или привиделось.
Сандр отступает на шаг в сторону, разворачивается к отцу.
Тот сверлит недовольным взглядом дверь, за которой скрылся его младший сын, затем смотрит на Сандра.
— Потом с ним.
Тот кивает.
И хозяин дома обращает, наконец-то, внимание на меня.
Улыбается, правда, странно: улыбка вообще не трогает глаз, пугает, словно маска злого клоуна:
— Лика, прошу прощения за Савелия… Он у нас немного… Эм-м-м…Ладно. Добро пожаловать в дом. Познакомься.
Он кивает на одну из одинаковых модно темноволосых женщин:
— Моя жена Ольга.
— Очень… приятно… — бормочу я, а женщина тоже кивает, высокомерно поджав пухлые губы.
— Мой старший сын Александр.
Александр к этому времени подошедший к второй модно темноволосой женщине, никак не реагирует, смотрит на меня, и, кажется, взгляд его снова чуть пристальнее останавливается на том месте, где все больше проявляется красное пятно от удушья. Опять хочется провести пальцами по коже, прикрыться. Но сдерживаю себя, улыбаюсь, хоть на улыбку мою никто и не отвечает.