Спасти Пушкинскую площадь - страница 2
Сын царя Алексея Михайловича, Петр Алексеевич, прозванный Великим, в ознаменование побед русского оружия приказал поставить на площади Триумфальные ворота. Войска вступали в Москву в парадном строю и проходили под аркой с царем-полковником Преображенского полка во главе. А затем арки стали ставить в честь коронации каждого нового российского монарха, приезжавшего из Санкт-Петербурга на торжественную церемонию в Москву по Тверской улице через Страстную площадь.
Так уж повелось, что многое, что начиналось в Москве, впервые появлялось именно на этой площади – первый трамвай, первое такси, первые фонари…
Пушкинская площадь – не просто перекресток древних улиц и старинных бульваров, от которых мало что осталось. Это, если хотите, система координат, в пределах влияния которой возникали центры общественной и культурной жизни Москвы. На рубеже XIX–XX веков здесь сложилась необычная геометрическая фигура (не квадрат, не треугольник): «дом Фамусова» – Страстной монастырь – храм Димитрия Солунского – памятник Пушкину (не забудем, что тогда еще памятник Пушкину стоял на бульваре).
Пушкинская площадь, 1930-е годы: колокольню Страстного монастыря приспособили под рекламный щит Всесоюзной лотереи «Автодор». Памятник Пушкину пока на старом месте…
И вот что интересно: сменялись эпохи – преображалось и окружение площади. Храм Димитрия Солунского перестроили еще при Екатерине Великой, желая подчинить старое городское пространство бывшей столицы каким-то незнакомым доселе бульварам. Заимствовали бульвары из неведомого французского, а оно, это французское, столь почитаемое в московских салонах, через щепотку лет само в Москву явилось, с залпами Бородинского сражения пришло на Страстную площадь, чтобы запалить монастырь.
Будущий писатель Стендаль, приехавший в Москву с французским обозом в 1812 г. все удивлялся – для чего русские жгут свои роскошные дворцы? Впрочем, французские вывески вновь вернулись в Москву вскоре после Отечественной войны. Ну не могли московские франтихи обойтись без французских пуговиц и шляпок!
Праздничное оформление Пушкинской площади к 1 мая. Вторая половина 1940-х годов.
А Страстной монастырь не сгорел, несмотря ни на каких Растопчиных, ни даже на усилия французских мародеров. В 1849 г. сломали старую монастырскую колокольню в угоду архитектурной моде. Правда, новая колокольня вышла какая-то не наша, не московская. Московская, шатровая – она рядом стояла, при храме Димитрия Солунского.