– Чего ты делала на Болотной?
– Власть свергала, так вот меня уже почти затащили в ментовскую машину, но какие-то дядьки вступились и один из них портфелем омоновцу по голове хлопнул, с ним бы я замутила, хотя он совсем неприглядный был, не то что ты. – Девушка с уважением пощупала его мускул. – Так ты правда был на войне?
Что отвечать, Петя не понимал. Честно – было невозможно. Врать не хотелось. Воевал он последние двадцать четыре года, пусть и разными способами. Последние полтора года был сначала в Сирии, а потом на Украине. Последняя командировка обещала быть долгой.
Кислицын приехал в Москву отдать семье заработанные деньги, передохнуть пару дней и снова махнуть в сторону Донецка. Там уже разгоралась полноценная веселуха. Выглядело это не совсем так, как грезилось романтическим московским девушкам. Но идеологически Петя был полностью согласен с тем, что делал, и с удовольствием стрелял за правильную сторону.
Рассказывать об этом было нельзя. Петя вместо этого открыл вторую бутылку шампанского и случайно пролил на себя чуть-чуть, а Даша тут же начала языковую уборку.
Стало не до вопросов и ответов.
Утром Петя не стал врать и сказал, что сегодня же выезжает в Ростов. Дальнейший маршрут был понятен.
Девушка улыбнулась:
– Объявись, как вернешься.
Петя кивнул головой, а потом как-то неожиданно для себя признался:
– У меня другая фамилия, и я женат.
– Не посягаю, – серьезно сказала Даша. – Так объявись, как вернешься, а то где еще одного такого взять-то.
– Ой да ладно, небось, парней полно, – хмыкнул Петр.
– Ничего-то ты не знаешь, Джон Сноу, – произнесла Даша совершенно загадочные для Кислицына слова и пошла к своей машине.
Почему-то Петя помнил, что с утра она собиралась к бабушке.
Антон Маяков
(5 СЕНТЯБРЯ)
Подписано соглашение «Минск-1».
У Антона непроизвольно вздрагивала рука, когда ему звонила мать. В последние годы приятного разговора по определению ждать не приходилось. Пронзительные нотации о том, что «страна впала в маразм» и «каждый честный человек обязан возвысить голос», сменялись обсуждением персонального дела А. Маякова. Со всей возможной жесткостью секретаря институтской комсомольской организации образца 1963 года.
Выкинутый из Администрации президента, Антон, вопреки ожиданиям Раисы Николаевны, не пополнил ряды оппозиции. Он все так же болтался рядом со Старой площадью, но уже на малозначительных ролях. Антон предполагал, что мать смущает именно последнее обстоятельство. Если бы он оставался среди первых, то это хотя бы тешило материнское самолюбие. Но быть ничтожеством при негодяях…