Пацан знал о том, что все сотрудники стараются что-нибудь вынести, чтобы прокормить семью. Чего только не придумывали. Например: брали длинный кусок ткани, в середину насыпали муку. Ткань скручивали, завязывали концы и вешали на шею, а получившийся кулек с мукой, засовывали в штаны.
Борька никогда так не делал. Ему было неловко от одной мысли, что надо носить муку между ног.
В тот раз не повезло. Тетка, в проходной, на охране, была новенькая, злющая и обшарила его досконально. Обычно его не проверяли, да и брал то он всегда мало. А тут, как нарочно, взял не черного хлеба, а белого. Удалось стырить булочку. Хотел обрадовать малышню.
– Бориска, иди скорее ко мне!
Это меня. Мамка зовет. Бегу, что есть сил. Наверное, даст хлеба и сахара. Есть хочется всегда. Дома мама с маленькой Зойкой и больной бабушкой, больше никого, все на работе. Мама меня любит и втихаря балует. Бабушка, тоже меня балует иногда. Она никогда не встает, подзовет к себе и из-под подушки достанет одну-две сладкие подушечки. Я все время удивляюсь откуда она их берет. «Подушки под подушкой» – думаю я и, радостно улыбаясь, сбегаю по лесенке со второго этажа во двор. Там моя жизнь.
Весной мне исполнилось пять лет, взрослый уже. Да и вообще, – старший брат. Сейчас лето, самая лучшая пора и я беззаботно гоняю по улице с друзьями. Игрушек у меня нет, да и не было никогда, но нам с ребятами и так не скучно. Мы играем в салки, в прятки, ходим по дороге и собираем фантики или смотрим, как взрослые и ребята постарше играют в лапту. Да мало ли занятий на улице.
Еще одна радость, это выходной день, после дяди Колиной зарплаты. Тогда, он берет меня на рынок и покупает что-нибудь вкусное. Карамельки «подушечки» и морковку, например. Вчера я слышал, как он говорил маме, что получил зарплату. Перед сном, завернувшись в одеяло, спросил:
– Ма, а выходной скоро?
– Послезавтра. Спи, папка ругается.
***
Крестный останавливается около мороженщицы и вопросительно смотрит на меня. Я радостно улыбаюсь, кивая головой:
– Ага, мороженное.
Стоим в очереди, смотрю, как ловко тетка его собирает. Кругленькая вафелька, на нее колесико мороженного и сверху еще одна вафелька, шлеп. Готово дело. «Ел бы и ел» – глотая слюни, думаю я.
Иду за дядькой, тихо-тихо, неспеша, слизывая по кругу. Мороженное приятно холодит язык. «Эх, скоро закончится мое колесико», думаю я, стараясь продлить удовольствие, «интересно, купит еще чего-нибудь или нет».