Она немного помолчала, затем тряхнула головой. Чувствовалось, что работа мысли в ней ни на секунду не замирала.
– И всё-таки никак в толк не возьму. Фанатка… Объяснили, называется! Нельзя ли поподробнее?
У Игоря не было никакого желания заниматься просветительством. Тем более что человеку со стороны совершенно невозможно было разобраться в их с Лилей творческой кухне.
– Вы настолько любопытны? – спросил он в смутной надежде, что бессмысленный, пустой разговор, уже начинавший раздражать его, в итоге иссякнет. Но соседка явно неслучайно снизошла до жалкого «сетевика», сидевшего рядом: чувствовалось, что скука окончательно её достала.
– Нет, просто во всём люблю ясность.
– А, понятно. Тогда объясняю. – «Ладно, потерпим ещё немного, ликбез так ликбез», со злостью подумал Мальгин. – Практически у каждого из нас, «кропателей, широко известных в узких кругах», есть тот же набор, что и у больших, даже великих писателей: читательницы, которые иногда забредают на наши странички и заинтересовываются произведениями, размещёнными там. Поклонницы, которым нравится наше творчество. Они читают и перечитывают, иногда по нескольку раз, всё, что нами написано. Ну и фанатки – им куда больше важен факт известности, значительности их кумира. Особенно грешат этим поэтессы. Чем-то или кем-то нужно ведь вдохновляться, чтобы свои вирши на-гора выдавать. Вот они и придумывают разные виртуальные романы, засыпают нас посланиями с такими порой откровенными подробностями, что монитор от смущения краснеет. Причём таких «кумиров» у них может быть неограниченное количество, насколько души и времени хватает. Каждый раз, когда появляется очередная подобная гостья, я говорю себе: «Парень, у тебя проблема!» – и встаю в боевую стойку. Для меня всегда было неразрешимой загадкой: что влечёт ко мне этих девушек, женщин? Ведь большинство из них не имеет ни малейшего желания углубляться в моё творчество, ограничиваясь прочтением пары-тройки, в лучшем случае десятка моих произведений. Но однажды меня осенило: никто, в том числе и самые большие знаменитости, не застрахован от того, чтобы его выбрали духовным или душевным донором. Он просто не в состоянии такое запретить. Да и нужно ли запрещать? Всё, что я делаю в таких случаях, – бережно и уважительно стараюсь перевести отношения в нейтральные, ну или хотя бы в дружеские. Как правило, дальше следует неизбежный разрыв, и эти девушки, женщины переключаются на кого-нибудь другого. Я не знаю, по каким признакам Лиля выбрала меня. Скорее всего, из-за фотографии двадцатилетней давности, где ещё что-то сохранилось от моей прежней завлекательности. Слово за слово – решили мы с ней встретиться в реальной жизни. Опрометчивый, конечно, поступок. Но она была на грани: муж – пьяница, двое детей, маленький городишко в сибирской глуши, в стихах порой такая тоска изливалась, что дрожь пробирала. Я взял отпуск, купил две путёвки сюда, на озеро Нарочь, но уже в Москве, при встрече на Белорусском вокзале, Лиля испытала шок, когда увидела меня. Она меня представляла себе совсем другим. Однако делать было нечего, не возвращаться же обратно? Я сразу обо всём догадался и, чтобы разрядить ситуацию, едва только поезд отошёл от платформы, объяснил своей несостоявшейся «подружке»: то, что мы будем жить в одном номере, ровным счетом ничего не значит – она может строить свою личную жизнь по приезде в санаторий так, как ей заблагорассудится. Ну а дальше… вы и сами видели: дорвалась девочка до удовольствий, слетела с катушек.