– Хорошо. На кой ляд тебе, мой друг, календарь? Чтобы не забыть дни, когда надо выть на Луну? Осторожнее, серебряная пуля весьма опасная штука.
– Смотри! – размышлял вслух Вадим, не обращая внимания на приколы друга, – Сегодня Луна будет в зените, своего рода главное полнолуние года. Следовательно, свет будет попадать прямо в «крипту», если считать это местом поклонения Артемиде или ее воплощению – Деве. Если Луна не в зените, хотя и полная, свет не попадает в алтарную нишу.
– Не строй из себя Индиана Джонса, – фыркнул Валентин, откупоривая бутылку с портвейном, – Прикажешь еще с бубном плясать?
– Да? – рассмеялся Юстас, – Тогда я подыграю на гитаре. Можно? Доцента с бубном еще не видел.
– Издеваетесь, оба? Дом «хи-хи» по вам плачет. А все Лизка виновата, как пить дать.
– Чего-чего? – раздался за окном мелодичный женский голос.
– Легка на помине, – вздохнул заместитель начальника и сделал большой глоток вина, – Сегодня вечером ведьмочки будут нас охранять на лунном шабаше. Наш химик будет камлать, пока окончательно не свихнется. Не волнуйся, тебя вылечат в Иосафатовой долине.
– Как тебя студенты терпят?
– Не говори, – согласился Валентин, – Пошли посмотрим на этот храм днем, чтобы ночью не свернуть шею. Юстас ты с нами? Поздно, аминь…
Елизавета с Талой схватили горячего литовского парня под белы рученьки и потащили в сторону пляжа. Он не сопротивлялся, поскольку бесполезно. Из рук Талы еще никто не вырывался на свободу. Друзья оделись поприличнее, поскольку был выходной день, а туристов пугать не рекомендовалось, по крайней мере до закрытия музея.
Постоянно встречались группы туристов, особенно возле Владимирского собора и на главной улице. Обливаясь потом, экскурсовод, очередной раз, рассказывал легенду о Гикии, угробившей боспорского царевича, своего жениха. Валентин криво усмехнулся и подошел к подземному святилищу. Яма в скале, обычная дырка, хотя и весьма своеобразная.
– Знаешь, крипта напоминает схему лучевой лампы.
– Вадик, снова фантазии? И эта лампа испускает вапленные гробы, улетающие косяками в ночное небо. Эпическая картина. Куда там Гоголю с его Вием. Так-с. Пять ступенек ведут вниз, потом обрываются. Прыгать надо с высоты чуть более метра, терпимо. Пол ровный, следовательно, ноги не переломаем. Заметь стены неровные, околотые, словно кто-то специально сбивал штукатурку с росписями. Греки были эстетами и любили все украшать, тем более святилища. Даже от потомков дорийцев трудно ожидать подобную неприхотливую дикость, которую мы видим.