Поплачь со мной на посошок о том,
Чему есть имя, но нет формы и объёма.
Мы камушек за пазуху кладём,
Тоскуем же всё больше «по пустому»,
По – ничему:
По отзвуку, по сну,
По разности всех направлений.
А я случайно плеч твоих коснусь,
Как звёздной необъятности вселенной.
И станет безразличен прошлый путь,
И всё равно – умру или воскресну.
Успеть бы только с жадностью вдохнуть
Весь этот-рай.
Весь этот – ад,
Всю эту жуть…
И юный Будда, знающий про боль
Чуть больше, чем кресты и гильотины,
Протянет руку, на которой соль
Земли просыпана. Безлюдные пустыни.
Единственный для всех священный путь,
Голгофой именуемый, который
Дающий право в вечность заглянуть: