– Зачем это?.. – спросил он, удивленный неистовством, с которым Сеня, стиснув зубы, восстанавливал больничное имущество.
– Дедушка велел, – пробормотал Сеня под нос.
– Какой дедушка? – удивился Петр, который не видел, чтобы Сеню навещал кто-либо, подходящий под эту категорию, – впрочем, Сеню вообще никто не навещал.
– Хитрый дедушка. Любит, чтобы трудно было…
И изумленный Петр узнал, что мальчиком руководит воображаемый – сереброволосый и серебробородый – дедушка-черноризец, который невидимо сопровождает своего подопечного и диктует ему прихотливые, непостижимые простым умом труды. Сопоставив эту новость с диагнозом, без сомнений определяемым Анной Филипповной как сотрясение мозга, Петр искренне пожалел несчастного мальчика, которому предстояло бросить якорь в больнице и, наверное, долго лечить помраченный разум, сильно попорченный при падении с береговой кручи.
Тем более он был удивлен, когда Анна Филипповна, чопорно пригласив его в свой обитый фанерой кабинет, чтобы выдать бумаги и прощально напутствовать на дорогу, пряча взгляд и поджимая блеклые старушечьи губы, проговорила:
– Петя, я попрошу вас об очень важном одолжении.
– Слушаю, – нахмурился Петр, предполагая по ее забавному смущению, что просьба будет обременительна.
Но того, что озвучила ему Анна Филипповна, он заранее даже не представлял и, захваченный врасплох, оказался не готов к решительному отказу.
– Видите ли, мальчик серьезно болен, – заговорила Анна Филипповна, и ее честное, решительное лицо заслуженного врача, озарилось светом такой возвышенной идеи, что у Петра заныла едва затянутая рана, обозначив место, где тлел гнойник, еще не признавший себя побежденным.
Он уже понимал, что попал как кур в ощип, и что он должен будет выполнить любое, самое невыполнимое повеление Анны Филипповны.
– У нас нет соответствующего профиля… если оставить его здесь, он будет неполноценным человеком – понимаете, Петя? Кому он такой нужен? Я прошу отвезти его в Москву, к профессору Чижову… я недавно читала статью, он занимается этими случаями.
– Подождите, – Петр не нашел сил сопротивляться и только развел руками, представив масштаб обузы, за которую ему, до конца не оклемавшемуся от осложнений, придется нести полноценную ответственность на тысячекилометровом пути, погруженном в безумие военного времени. – А если он сбежит, что делать? Он спрыгнет на любой станции – где его искать? Или профессор Чижов его не примет? Или он не в Москве… уехал куда-нибудь?