Я бы очень хотел испытать на деле теорию Хокинга о том, что даже лишённые государственного финансирования научные исследования «всё равно призовут на помощь преимущества технологий». Это способствовало бы (полагает он) «конкуренции», наивному эвфемизму для крупных корпораций, которых не интересует, как Хокинга, происхождение Вселенной, потому что невозможно извлечь прибыль из раскрытия происхождения Вселенной, а можно только продавать её по кусочкам.
Отвечаю на наивный ответ наивным вопросом: почему учёные не платят за свои исследования? Большинству из нас обычно приходится платить за то, что мы хотим. Ну, мы увидим (объясняет Хокинг), что наука требует таких огромных сумм, которые просто приходится оплачивать чужими деньгами. Именно поэтому Хокинг так обеспокоен «отношением людей».
Если мы понимаем [вероятно, «мы» не понимаем], что нельзя помешать науке и технике изменить мир, мы можем, по крайней мере, попытаться сделать так, чтобы эти изменения шли в правильном направлении. В демократическом обществе это означает, что народ должен иметь некоторое представление об основных научных понятиях, чтобы использовать информацию для принятия решений, а не делать это прерогативой специалистов.9
Сначала Хокинг говорит нам, что нельзя помешать науке и технике изменить мир. Но затем он обращается, но только в качестве талисмана, к «демократическому обществу». В подлинно демократическом обществе, большинство может помешать науке и технике изменить мир, если оно примет такое решение – не правда ли? А то как можно называть это демократией? Большинство теоретически может отказаться от конкретных научных или технологических достижений, или даже от всех из них. Если оно не может, то это уже не демократия, а технократия. Большинство может, по крайней мере, потребовать паузы, моратория, для того, чтобы усвоить эти уже навязанные ему изменения и поразмыслить о том, что принять в следующий раз, если принять вообще.