Люди на перроне, зябко ёжась, прятались в воротники, шарфы, но свирепый мороз доставал всюду, он студил лицо, леденил руки, густо обсыпал инеем ресницы, выбеливал тонкие ворсинки пуховых платков. Людям хотелось тепла и уюта. Провожающие не могли дождаться, когда отправится поезд, и тогда можно будет прибежать в тёплую избу, припечатать к широкой русской печи настывшие спину и ладони и думать, и сожалеть, потому что расставаться всегда трудно. Отъезжающие ждали, что вот сейчас тронется поезд, проводница выдаст бельё и тёплое шерстяное одеяло, и тогда под мерный стук колес в ночи, сжавшись в комочек, согревая своим теплом холодную, как сталь, постель, жить оставшиеся минуты до сна своим прошлым и будущим.
Было уже за полночь, и пассажиры купейного вагона крепко спали; проводница, бессмысленно уставившись куда-то в угол своей каморки, ожидала отправления, чтобы потом закрыть двери, рассовать по местам купе неугомонных ездоков и прилечь до следующей станции, такой же холодной и неприветливой.
В этом вагоне не спал ещё один человек. Он стоял у окна пустого коридора и отрешенно смотрел в сторону фонаря, в свете которого кружились, поблескивая алмазными гранями, снежинки. Плотно сжатые губы, неподвижные серо-стальные глаза, строгие линии носа и подбородка выдавали в нём человека волевого и немного капризного. Он был в форме подполковника.
Напротив окна стояла группа людей, их смеющиеся радостные лица привлекли внимание офицера, он стал всматриваться в коренастого широкоскулого человека.
Накинув шинель и шапку, офицер заспешил к выходу. Проводница удивлённо вскинула и тут же опустила, спрятав под уставшие веки, глаза.
Офицер подошёл к группе, извинился и спросил широкоскулого, не служил ли он в N-ском полку. Недолго тень воспоминаний бродила по лицу скуластого.
– Как же! Конечно, помню! – радостно воскликнул он. – А вы, если мне не отказывает память, командир взвода лейтенант Гайдаенко.
Как бывает часто в таких случаях, пошли взаимные расспросы.
– Служу в Белорусском округе, – ответил офицер товарищу. – Сейчас в отпуске, были у родителей жены, теперь вот… еду обратно.
– А жену там оставили?
– Да, она осталась.
– Отпуск закончился?
– Нет. Только начался.
– Отозвали?
– Нет. Так получилось, что я должен был уехать, – нехотя отвечал офицер на прямые вопросы бывшего сослуживца.