Рядом лежал солдат с простреленной грудью. От большой потери крови он был так бледен, что этого не мог скрыть крепкий загар. Бегом, на плащ-палатке несли ещё одного раненого, с ним, придерживая тяжелую сумку с красным крестом, бежал Тумашевский. Впихнув и этого раненого в вертолёт, он стал искать взглядом местечко, куда бы самому втиснуться.
– Всё, сержант! Полный комплект, – сказал бортовой техник, показав на раненых.
– Но я должен быть с тяжёлыми, – настаивал Тумашевский. Борттехник, молча, захлопнул перед ним дверь.
Солдат с простреленной грудью был без сознания, тяжело дышал, кровь пузырилась на его губах.
«Прострелены лёгкие, – догадался Гайдаенко, наблюдая за солдатом. – Светло-розовая кровь характерна для таких ранений. С таким ранением далеко уходит зверь, значит, и солдат будет жить».
Во время полёта бортовой техник изредка заглядывал в кабину лётчика, а в основном занимался свалившимися на его душу пациентами. Он достал из сумки на борту термос, сбрызнув водой полотенце, приложил его к лицу молоденького солдата, которого внесли последним. Солдат не приходил в сознание, голова его как-то странно откидывалась, глаза закатывались под лоб, борттехник, освободив грудь солдату, протёр её мокрым полотенцем. Солдат затрепетал длинными ресницами, бортовой, оставив его на время, хлопотал уже над соседом Гайдаенко. Он попытался нащупать пульс и не смог, мгновенно появился у него в руках кислородный баллон с маской, опробовав на себе его действие, он наложил маску на лицо раненому. Это не помогло, тогда с опаской поглядев на окровавленные бинты, бортовой, впервые засомневавшись, принялся давить на грудь, сперва очень осторожно, потом все сильней и сильней. Вздрогнул солдат, судорожная волна прошлась по его телу, заходила грудь, наполняя легкие кислородом. Бортовой с облегчением вздохнул, сдернул с мокрой головы шлемофон, откинулся к перегородке кабины. Пятно на груди солдата росло на глазах, потоки крови поползли по бокам к спине.
Другой, с перебитой ногой, попросил воды, и бортовой подал ему кружку с водой. Черные блестящие глаза бортового техника все схватывали, за всем успевали следить, ничего не ускользало от его быстрого взгляда, и работал он так же быстро и сноровисто. Ни одного лишнего движения!
С воздуха лётчик передал, что на бортах раненые, есть тяжёлые, и потому «скорые» их уже ждали на аэродроме.