– Ты прав, нужно меняться. Порой я забываюсь, и мне снова чудится, что он где-то поблизости, стоит у меня за спиной.
Долгие годы жизни вместе с этим чудовищем, моим отцом, дали заметный результат. Я чувствовал себя убогим, в сравнении с Дэном, и в то же время понимал, что дружба с ним помогает мне меняться. Ломать старого себя оказалось сложно, но я очень этого хотел, а потому слушался его, как старшего брата.
– Мартин, что ты планируешь делать, когда покинешь это место?
– Пока не знаю. Однако в одном я уверен точно: мне совсем не хочется возвращаться к отцу.
– Правильные мысли! Я тоже считаю, что тебе не стоит с ним оставаться.
– Даже если бы я и захотел, мне это не удастся. Отнюдь не трудно представить выражение его лица, когда он узнает о моем решении, принятом вопреки его воле. Отец просто озвереет! Ты не видел его в гневе, Дэн! Мне кажется, даже сам Дьявол вселяет куда меньший ужас.
– Тогда тебе тем более нечего там делать! Пусть мистер Моррэс живет со своими демонами сам, а мы что-нибудь придумаем.
– Мы? – я удивленно раскрыл глаза.
– Ну да, если ты, конечно, не против, – он сложил перед собой руки. – Я тоже не горю желанием возвращаться в родное гнездо. Мой отец, хотя и хороший человек, – невыносимый зануда, а его супруга мне вовсе не мать. Их союз – идиллия, безупречный дуэт, а в дуэтах не может быть третьих лиц.
– Выходит, ты тоже не хочешь возвращаться. Податься некуда… Так, значит, лучший вариант – пока оставаться здесь? – мне показалось, что передо мной возникла глухая стена, высокая преграда под названием «Тупик».
– И это твоя лучшая идея? Других вариантов нет? – Дэн развел руками. – Как же быстро ты впадаешь в отчаяние, Мартин!
– Как будто… – неуверенно протянул я.
– И вот ты снова ошибаешься! Вариантов много, но самый лучший тот, который только что созрел в моей голове!
«Этот человек полон сюрпризов», – подумал я, с нетерпением ожидая ответа.
– Мы поедем в Нью-Йорк! – выдал он, напрочь меня обескуражив.
– В Нью-Йорк?
– Ага! Позже объясню, почему именно туда.
– Ты непредсказуемый человек, Дэн! И откуда только ты берешь весь этот азарт и идеи?
– Свободомыслие! – пояснил он. – Многие твердили мне, что это наихудший недостаток в моем характере. Я же, напротив, вижу в этом божественный дар.
Мне впервые довелось столкнуться с данным определением. Вероятно, оно и вправду являлось неким дарованием свыше, чем-то вроде врожденного таланта, и я явно не был им наделен.