– Что ты мне объясняешь! Я прекрасно помню, что эта Зоя («Да-да, точно! Зоя!») вам туда рекомендовала, и что у ее племянницы все сошло благополучно. Но ведь тут – теория вероятности. У той – благополучно, та, может быть, спортсменка, за городом живет, на свежем воздухе, воду, может быть, чистую пьет, витаминами питается. А Аня? Сидит на вашей загазованной Варшавке, спортом не занимается. Что там может быть хорошего?
– Мама, она ходила на специальные занятия. Я ей нашел группу. Вадик купил абонемент.
(Кстати, абонемент действительно был куплен, хорошо еще, что не очень дорого стоил, хотя денег все равно жалко. Не в смысле жалко, а что впустую. А так-то – чего уж…)
– Ой, только не надо мне рассказывать, как она ходила. Ну, может, была там пару раз…
– Она и дома занималась… И фрукты я все время покупал… Вадик даже из фильтра ей воду не давал, в баллонах приносил…
– Митя, хватит болтать попусту. Если тебе твоя дочка безразлична, так и скажи…
Пауза.
– Мама…
– Тише, не кричи… (Пауза.) Ой, у меня от вас от всех давление… Я чувствую, прямо горю вся. Ладно, делайте что хотите, твоя дочка, твоя внучка…
Она дала отбой, а Дмитрий Михайлович погрузился в новые пучины ужаса. До сих пор он волновался за неродившуюся внучку (а они знали, что там девочка – УЗИ трижды показало), но слова Ларисы Сергеевны о возможной инфекции родили в его воображении картины еще более ужасные: вот Леночка лежит, неподвижная, со скрещенными руками, вот Вадик рыдает, вот Аня, обе их мамы, Юрина Юля – все в черных платках, они с Юрой в темных костюмах… Тут же старший внук, Сережа, вертит головой, ничего не понимает; да и что можно понять в три годика от роду? А Лена – такая красивая, такая спокойная, внезапно повзрослевшая, ручки на груди… Да, по сравнению с этим раненный олень – ерунда.
Он потряс головой: вот бред! С чего бы? Все будет нормально. Ну да, с маленьким – оно конечно, все может быть… Но с Леной…
И какая из нее, в сущности, мать? Что она может? Ребенок! Он буквально вчера только учил с ней «Уж небо осенью дышало, Уж реже солнышко блистало…» Ну как там: сперва солнышко, потом небо или наоборот? Неважно.
С этими стихами произошла одна из их любимых семейных историй. Лена ни в какую не хотела их учить. Уже и Аня ругалась, и даже Юра вмешался на правах старшего брата – всё без толку! И только он, Дмитрий Михайлович, понял, что если она так яростно сопротивляется, значит, неспроста, не из одного же упрямства. Начал с ней говорить, так-сяк, она молчит. И все-таки он от нее добился: «Не хочу про змей». Какие змеи?! Где? У Пушкина? Слово за слово – выяснилось, чего она боится: «