– А может, сходим куда-нибудь? – осторожно спросила я, прекрасно зная, что он сейчас ответит.
Было глупо надеяться на романтическую прогулку, на поцелуи под заснеженными деревьями, на зеленый чай в любимой кофейне.
Было глупо надеяться, что он уступит, но я все равно с надеждой смотрела в сразу посерьезневшие глаза.
Рома на это только нахмурился, но потом его лицо приняло обычное, слегка насмешливое выражение.
– Я лучше буду наслаждаться твоими шпагатами в кровати, чем морозить яйца на улице. Погуляешь с подружками, я же предлагал тебе денег.
– Ты опять за свое? – тело напряглось, и я села, вперивая взгляд на город, раскинувшийся белым океаном за окном.
Ноябрь не радовал погодой. Погода, такая жаркая недавно, стремительно портилась и между нами.
– Ладно, закроем тему, – безразлично пожал он плечами и вдруг резко дернул меня за волосы, вызвал болезненный стон и уложил назад.
– Твои феминистские наклонности уже подбешивают.
Встав в полный рост, он дал мне возможность любоваться крепким торсом и широким разворотом плеч. Я бы и рада заниматься этим всю ночь, как он обещал, но в очередной раз зовет труба.
– Не смотри на меня так, Аня.
– Я не смотрю. Всё понимаю, – проглотила я обиду, думая о том, чего мне стоило сорваться на ночь глядя, когда отгремели спокойной ночи малыши и приехать к нему, потратив деньги на такси.
Я не брала у него денег и дело было не в принципиальности, просто в мозгу до сих пор сидел таракан, напоминающий о дорогущей, незаслуженной покупке.
Айфон последней модели, взамен утерянного в аварии старого.
Неравнозначная замена, но спорить с ним было бесполезно.
– Давай хотя бы такой же, мой телефон меня вполне устраивал.
– Аня, – резко, непримиримо. – Я должен знать, что твоя труба не накроется, когда я захочу тебя видеть. Понимаешь?
О, я понимала.
Понимала, что превратилась в девушку на побегушках, и к своему стыду не хотела ничего менять.
Слишком крепкими были объятия, казавшиеся оплотом мира, слишком властными было ощущение члена внутри, невероятно восхитительное, словно выступление на сцене.
Рома стал всем и как бы это было неправильно, не вовремя, и вообще не нужно никому из нас, он перекрыл даже любовь к балету.
Предательница. Ведь ты понимаешь, Аня, что значит для него работа, просто твоя перестала иметь столь решающее значение.