Обогнув клеверное поле, Сережа медленно возвращается назад. Он часто останавливает Лельку и до боли в ушах вслушивается в тишину леса, надеясь, что Марта выдаст себя неосторожным движением или шумно вздохнет. Но Марта словно сквозь землю провалилась. Сережа тянет повод и сворачивает с набитой коровами тропинки в небольшой лиственный лесок. Нежаркое майское солнце насквозь пронизывает кроны белоствольных берез, вечно беспокойные осины даже при полном безветрии мелко дрожат листвой, и мириадами драгоценных камней сверкают холодные росинки, не успевшие иссохнуть в сумраке леса. Даже Верный притих, как только въехали они в лес. А тут еще откуда-то с высоты послышалась многозвучная мелодия: переливчато-напевная, отдаленно смахивающая на звуки флейты, она разносится далеко окрест и резко обрывается. Сергей отчаянно крутит головой и внезапно замечает взблеснувший между кронами деревьев золотистый комочек, тут же пропавший с глаз. И только тут он догадывается, что это иволга, золотисто-желтая, с бархатисто-черной каймой на шее, темным оперением хвоста и крыльев, видимо вспугнутая им с гнезда.
– Верный! Ищи! – кричит Сергей. – Ищи, Верный!
И Верный, словно бы поняв его, кидается в самую гущу молодого подроста, попутно не забыв приподнять ногу над большой муравьиной кучей.
В самом центре леска Сережа обнаруживает огромный черемуховый куст, устало прогнувшийся от обилия крупных кистей белоснежных цветков. Терпкий аромат наносит на него, и Сережа не удерживается, чтобы не наломать большой букет душистой черемухи.
– Марта! Марта! Марта! – кричит он на весь лес, и эхо далеко разносит его тревожный голос. – Марта, чтоб тебе пусто было! – сердится Сергей, неожиданно для себя заговорив дедушкиными словами.
В это время где-то впереди сердито взлаивает Верный, и Сергей, пришпоривая Лельку пятками, поспешно бросается в ту сторону. Ветви берез хлещут его по лицу, но он не обращает на них внимания и вскоре вылетает на узкий лесной прогал, за которым начинается старая вырубка. Марта, низко опустив рогатую голову, всхрапывает и медленно пятится от наседающего на нее Верного. А пес, словно бы понимая вину коровы, не давшей ему перекусить и заслуженно отдохнуть, с необыкновенной яростью подкатывается к ней то слева, то справа, норовя укусить за склоненную морду.