– За вас, дети мои. За ваше счастье, и за вашу радость! – потом, помолчав, добавила: – И за вашу любовь, пусть она будет всегда.
Три бокала звонко сошлись над столом, все выпили, Аля, поставив бокал на стол, прижалась к руке Бориса и вдруг неожиданно для самой себя привстала на цыпочки и поцеловала его в щёку. И тут же смущённо посмотрела на мать. Та улыбнулась, и направилась к стоящему в углу на тумбочке патефону. Игла легла на большую пластинку, с красным кружком в центре, раздались звуки медленного вальса.
Борис церемонно подошёл к Але, они начали тихонько кружиться, насколько позволяла небольшая комната. Смотрели друг на друга, что-то говорили, и ничего не замечали вокруг. Когда опомнились, стояли, обнявшись, пластинка шипела, матери в комнате не было. Аля вспомнила, как мать говорила перед ужином:
– С вами, молодыми посижу, да пойду к тёте Нюре. Одиноко ей, на мужа и сына похоронки получила. Поболтаем по-бабьи, утешу, как смогу, да там, наверное, и заночую.
Борис и Аля так и стояли посреди комнаты, не в силах оторваться друг от друга, он целовал её губы, глаза, щёки, осторожно касался губами тонкой, нежной кожи на шее.
Она прижалась к нему животом и бёдрами, тело её трепетало, она знала, что сегодня должно произойти, и желала этого.
Аля выключила верхний свет, оставила только одну свечу, и потянула Бориса в свою маленькую спальню, одну из двух комнат их небольшого дома. Он снова обнял Алю, губы их слились, потом отстранил от себя и дрожащими руками начал расстёгивать её кружевную жилетку. У него ничего не получалось, тогда Аля сама сняла жилетку через голову, потом кофточку и юбку, и осталась только в трусиках с кружавчиками.
Они были неопытны, неловки, у них это было в первый раз, но переполнявшие их чувства, восторг от близости, огромная нежность, желание обладать друг другом, раствориться друг в друге, подсказывали, что надо делать.
Борис шептал ей какие-то слова пересохшими губами, перемешивая их с поцелуями, а Аля тихонько постанывала:
– А-а-а, о-о-о…
Потом они лежали умиротворённые, обвив друг друга руками и ногами, лишь губы изредка, находили другие в полумраке…
Пожениться решили сразу, но в ЗАГС попали только через месяц. ЗАГС работал не каждый день, и Борису никак не удавалось совместить с его работой свои увольнительные.