Алексей потряс короткостриженой
головой и приподнялся на локтях. Подтянул колени, высвобождая ноги.
Со спины стекали потоки осыпавшейся сверху земли, и в заполненном
пылью и дымом окопчике сразу стало трудно дышать. Десантник тяжело
сел, привалившись спиной к стене, и стянул с гудящей головы пыльную
каску, окрасившуюся в светло-коричневый глинистый цвет. Рядом
зашевелился, поднимаясь на карачки, Борисов. Живой, стало быть,
отлично. Блин, даже сил радоваться, что уцелели, нет! Несколько
секунд товарищи просто сидели, очумело хлопая глазами, и не веря,
что все закончилось, затем мучительно закашлялись, сплевывая под
ноги вязкую коричневую слюну. Вот же дерьмо! Когда-то Леха слышал,
что нет ничего страшнее, чем попасть под минометный обстрел. Ну,
хрен его знает, может оно и так, но в артиллерийском налете тоже
ничего хорошего нет, теперь он в этом абсолютно уверен. И
сравнивать, что хуже, а что лучше, он – тьфу-тьфу – не
собирается.
С трудом расстегнув непослушными
пальцами тугую пуговку, парень вытянул из чехла фляжку. Открутить
крышечку удалось с третьей попытки – руки ходили ходуном,
алюминиевое горлышко стучало по зубам, проливая воду на подбородок
и грудь. Сделав, наконец, несколько глотков теплой, пахнущей флягой
воды, Леха протянул емкость товарищу, наткнувшись взглядом на
Васькину винтовку. Трехлинейка стояла там, где летун ее и оставил
перед началом обстрела – под стеной ячейки. Блин, если пылюка в
ствол набилась, а она просто не могла не набиться, стрелять из нее
сейчас – чистое самоубийство. Это только в кино герои лихо воюют
оружием, где даже на камеру виден напрочь забитый землей ствол, а в
реальности или глаз лишишься, или ленивых пальчиков, не
потрудившихся оружие вычистить. Да и затвор неслабо запорошило, все
одно чистить нужно, «треха» конечно, оружие надежное, но не до
такой же степени, все ж таки не старый добрый «Калашников»,
которому пыль глубоко пофиг. А когда этим заниматься, спрашивается,
если фрицы вот-вот попрут? Как-то он это совсем из внимания
упустил, нужно было приглядеть за товарищем, пехотинец из пилота
пока что аховый. Хорошо, хоть пулемет догадался трофейной
плащ-палаткой укрыть. Кстати, где он?
Ухватившись за край присыпанной
глиной камуфлированной ткани, Степанов поднял ее, стараясь не
сильно пылить. Бегло осмотрел «эмгэ» - ну, тут все в порядке,
пулемет как новенький, можно стрелять. Вернувшись на место, пихнул
в бок Борисова: