Сохранив запись, Кистенёв выключил смартфон и сунул его обратно
в карман. После чего аккуратно, но уверенно взял завербованного
фарцовщика за отворот пиджака и, глядя тому в глаза, медленно и
негромко произнёс:
— О том, что здесь было – никому ни слова. Я позвоню, когда ты
мне понадобишься. А в том, что понадобишься – в этом можешь не
сомневаться. А теперь ступай.
Проводив сутулую спину быстро удалявшегося парня тяжёлым
взглядом, Игорь Николаевич Кистенёв направился в сторону автобусной
остановки, по дороге разменяв десятку путём приобретения в ларьке
«Союзпечати» шариковой ручки и блокнота, куда намеревался
переписать данные Виктора Андреевича Белова. Взял заодно и
сегодняшний, по словам пожилого киоскёра, номер «Советского
спорта». Из даты на газете он выяснил, что на дворе 14 сентября
1973 года. Ну хоть какая-то определённость.
«А ведь мне сейчас 4 года, — подумал банкир. — Прикольно было бы
махнуть в родной город, поглазеть на себя мелкого… Хотя пока не до
того, есть более насущные дела».
Игорь Николаевич в ожидании идущего в сторону площади трёх
вокзалов автобуса размышлял, что на месте этого Володи он бы
ударился в бега или лучше залёг на дно, переждав, пока всё не
уляжется. Но оставался шанс, что запасной хаты у этого
дальнобойщика нет, поэтому не лишним будет покараулить его возле
того самого кооперативного дома. Лишние свидетели ни к
чему.
9-этажное строение с мозаичным голубем на торце, державшим в
клюве веточку какого-то растения, он нашёл довольно быстро. Оно
одно гордо возвышалось над плотно примыкавшими друг к другу
старинными особняками. Три подъезда, причём никаких тебе домофонов
и консьержей. Нам каждом из этажей по четыре квартиры. То есть 12
квартир, в каждой из которых мог бы обитать
Володя-дальнобойщик.
Кистенёв поднялся этажом выше и нажал кнопку звонка слева от
обитой дерматином и не оборудованной глазком двери. Время рабочее,
но, быть может, в какой-нибудь из квартир обнаружится живая
душа.
Ему повезло с первой попытки. Изнутри послышались шаги, дверь
распахнулась, и взору новоиспечённого «майора» предстала рыхлая
тётка бальзаковского возраста с накрученными на бигуди
пергидрольными волосами, в коротком халате выше колен, открывающем
любопытному взору полные целлюлитные бёдра. Следом на Кистенёва
пахнуло жареными котлетами, отчего он испытал лёгкую ностальгию:
так же пахли котлеты в его детстве, когда их на чугунной сковороде
жарила мать. Игорь Николаевич весьма живо представил, как на зубах
похрустывает тонкая коричневая корочка сочной котлеты, и рот его
тут же начал наполняться слюной.