«Вот дура! Интересно, сколько возьмет?» – подумал он и спросил:
– Пятьдесят, достаточно?
– Хотелось не меньше ста, – притворно ласково, до того, что это притворство исказило ее привычные интонации, попросила Ховк. – У нас работников много и если кому-то достанется, а кому-то нет, то возникнут обиды. Сами знаете.
Последнюю фразу Ховк украсила искрами полусмеха, которые Алик отнес к довольству начальницы собственной находчивостью.
– Хорошо, будет сто, – согласился он. – Когда приедете?
– Прямо сейчас, – отозвалась Ховк. – Вы будете на месте?
– Буду ждать, – завершил разговор Алик.
Вскоре в кабинете Алика появились деловитые женщины, которые с радостью унесли все упаковки с книгами, какие он хранил в телерадиокомпании, оставив на столе легкие тысячные купюры.
«Неплохая премия за мои труды», – оценил Алик и неожиданно для себя вывел на чистом листе:
Тяжело тянется тетива –
Легко летит стрела.
Но, если уныл сей труд,
Стрелы мишень не найдут.
***
«За свою жизнь человек произносит так много фраз, что хотя бы одна из них может оказаться пророческой».
Ховк мечтательно смотрела на книги Алика, лежавшие блоками упаковок, а в глазах ее сияли отблески пламени, в которых фанатики уничтожали неугодную литературу.
– Ш-ш-ш, – шикнула она в сторону книг, когда ей показалось, что одна из упаковок уже задымилась. – Не в кабинете же.
В дверь постучали. Зашла Горилова.
– О-о-о, – с восхищением оценила она. – Хороший уловчик. Пора сдавать.
– Ну, кто позвонит, ты или я? – спросила Ховк.
– Звони ты. Твоя заслуга, – произнесла опытная в политических делах Горилова.
Ховк набрала номер телефона Лизадкова и произнесла с самыми оптимистическими интонациями, какие смогла соорудить:
– Алексей Матерзанович, мы выкупили свою долю тиража и готовы продолжать, если дадите добро.
Работая в административной системе, Лизадков знал, что любая шестеренка должна вращаться от того, что ее вращает другая – более ведущая. Он не любил самостоятельное вращение снизу, заставлявшее ведущих напрягаться.
– Сколько скупили? – осторожно спросил он.
– Более ста экземпляров, – бойко ответила Ховк и еще раз добавила. – И готовы продолжать.
– Кто приказывал? – спросил он так же осторожно, но с той интонацией, по которой и ребенок сообразит, что получит наказание.
– Так Семен Петрович же сказал: сами дали деньги, сами и исправляйте? – испуганно вопросила Ховк.