- Разрешите, товарищ капитан?
Погрузившийся в размышления Кобрин
едва не вздрогнул. Рядом с ним с виноватым видом застыл немолодой
сержант-пехотинец. В одной руке он держал накрытую толстым ломтем
сероватого хлеба банку тушенки, в другой – синюю эмалированную
кружку.
- Сержант Карпенко, хозвзвод… я тут
это, покушать вам принес, товарищ младший лейтенант
распорядились…
Судя по всему, сержант испытывал
нешуточную неловкость от того, что не мог представиться по всей
форме: руки-то заняты, нечем козырять.
Усмехнувшись, комбат бросил «вольно,
товарищ боец» и принял из рук расслабившегося красноармейца сухой
паек и алюминиевую солдатскую кружку. Гляди-ка, уже и воду
вскипятить успели, хоть он и не давал распоряжения разжигать
костры. Впрочем, какая разница? Они в лесу, а в этом времени еще не
существует ни беспилотников, ни орбитальных разведчиков, способных
засечь даже самую слабую тепловую сигнатуру от открытого огня. Тьфу
ты, что за хрень в голову лезет?! Поесть, кстати, не помешает,
крайний раз он… в смысле, его реципиент, ел вчерашним вечером, за
ужином. И сейчас, когда схлынул адреналин, и ноздри уловили аромат
тушеной свинины, Сергей внезапно ощутил нешуточный голод.
- Свободен, сержант.
Спасибо.
Торопливо козырнув, боец облегченно
потопал прочь, чуть косолапо загребая разношенными ботинками
перепревшую прошлогоднюю листву.
Откусив кусок успевшего подсохнуть
хлеба, Кобрин отправил в рот ложку тушенки, с голодухи показавшейся
ему немыслимо вкусной, куда вкуснее саморазогревающихся армейских
рационов из его времени, несмотря на всю их сбалансированность и
пищевую ценность. В два счета покончив с консервой, Сергей оставил
в сторону пустую жестянку и, прихлебывая чай, слабый и почти
несладкий, снова склонился над разложенной на коленях планшеткой,
продолжив размышлять.
Итак, допустим, с вопросом «куда
идти» разобрались. Ну, а что мы имеем на данный момент в
стратегическом, так сказать, плане? А имеем мы первый день
приграничного сражения, которое в течение ближайшей недели приведет
к образованию сначала Белостокского котла (и замыканию нескольких
«колечек» поменьше), а затем и Минского. В результате чего основные
боеспособные силы Западного фронта окажутся окруженными и
практически полностью разгромленными, а гитлеровцы продвинутся
вглубь советской территории почти на три сотни километров.
Барановичи захватят 26 июня, а еще через пару дней наши войска
сдадут Минск. Только в этих двух котлах к началу июля в плен
попадет больше трехсот двадцати тысяч бойцов. Кадровых, прошедших
полный курс обучения, бойцов и командиров, многие из которых успели
повоевать в тридцать девятом и сороковом годах! Тяжелейшая потеря
для РККА…