Я сидел и пялился в одну точку, слёз больше не было, глаза ужасно болели, но я не смог заставить себя сомкнуть их, хоть на секунду. Перед глазами стояли лица тех, кто отдал жизнь за защиту страны, но для чего? От этих мыслей мне хотелось толи плакать, толи смеяться – однако ни того, ни другого я выдавить из себя не смог.
В абсолютной темноте, становилось страшно, а сопутствующая этому гробовая тишина, только придавала атмосферы. Дабы спастись от навязчивой паранойи. я стал тихонько бубнить себе под нос стихи, все, которые только смог вспомнить. от этого мне становилось легче.
– Мы ждем с томленьем упованья – Минуты вольности святой…
– Да задрал ты уже бубнить! – раздался голос из темноты – Спать не даёшь!
Я не обратил внимания. Я даже не сразу понял, что эту фразу он адресовал именно мне. Сейчас я понимаю, как же жалко я тогда смотрелся, девятнадцати летний парень, сидит с заплакавшим лицом, дрожащего от страха и смотрящего в темноту туманным взглядом, боявшегося даже на секунду сомкнуть глаз и бубнящего себе под нос какие-то стихи.
– Ты, что оглох? Я же сказал заткнись! – вновь раздался тот же голос
– Да отстань ты от него! – раздался другой голос – Не видишь парень в отчаянии!
– Да мы все тут в отчаянном положении! – раздался третий голос – Что же нам теперь, всем зажаться в угол и бубнить себе под нос какую-то хрень? Тем более он реально спать мешает!
Голос не ответил. Я же не обращал на них внимания, просто продолжал пялится в темноту.
– Война! Подъяты наконец,
Шумят знамена бранной чести!
Увижу кровь, увижу праздник мести;
Засвищет вкруг меня губительный свинец.
– Да сколько же можно!
Обладатель недовольного голоса, вдруг поднялся и на слух направился ко мне. Наконец подойдя ко мне, он схватил меня правой рукой за воротник рубашки и поднял с земли.
– Послушай сюда – Мы ещё не проиграли! Нас обязательно спасут! Мы не должны терять веру! Сейчас мы должны платиться и начать вести партизанские бои! Во имя Советского Союза!
Он говорил до боли серьёзно. Его слова звучали в нескольких сантиметрах от моего лица, я даже мог почувствовать дыхание того кто их говорил. В один момент из-за двери ведущей на верх, стал проникать малюсенький свет лампы, его хватило дабы смутно рассмотреть небольшой участок подвала. В этом свете, я смог разглядеть того, кто меня держал – это был мужчина лет сорока с густой бородой, на которой виднелась седина.