Страх стал атмосферой первых людей, в которой ложь умножается и приносит свои плоды. У лжи и страха множество плодов, их можно долго перечислять, но я хочу показать вам самое уродливое их творение – это поколение духовных сирот.
Адам и Ева осиротели, из за лжи и страха они потеряли отношения с Небесным Отцом, и всё, что они смогли принять в наследие – это шкуры жертвенных животных. Они лишились наследия не потому, что его не было, или Бог не хотел давать, а потому что не смогли его принять. Ведь сирота, находясь в том, что принадлежит отцу, не считает это своим.
Есть одна очень сильная иллюстрация сиротства в Библии, в притче о блудном сыне. Хотя в названии этой притчи упоминается один сын, это притча о двух сыновьях, которые в своем мышлении и по своей сути оба были сиротами.
«Ещё сказал: у одного человека было два сына; и сказал отцу младший из них: «отец! дай мне часть имущества, которая мне принадлежит». И отец разделил им имущество…
Луки 15:11—32 (совр. перевод)
В синодальном переводе просьба младшего сына о том, чтобы получить свое наследство, звучит так: «Отче! Дай мне следующую часть имения». Одно из значений слова «дай» в греческом языке значит буквально «совершать набег, нападать». Со стороны младшего сына это был реальный захват части наследия, это было преступление. Я писал выше, что все преступления, если посмотреть более глубоко, совершают из-за страха. Страха перед бедностью, страха перед людьми, страха быть не принятым, страха неудач… Страх – это энергия всех преступлений, страх – это атмосфера и запах сиротства.
В какой-то момент тот же самый голос на уровне мыслей, чувств, душевных ран… заговорил с ним, и, я думаю, это была та же самая ложь, что прозвучала в Эдемском саду, а потом через тысячи лет в пустыне, где был искушаем Иисус. Это была ложь, ставящая под сомнение истинность сыновства, и младший сын в нее поверил, впустив в сердце страх. Возможно, он испугался того, что ему вообще ничего не светит, или достанется малая часть. И, чем больше он находился в этой атмосфере, тем сильней становилось это чувство, а с ним усиливалось и мучение. И в этой боли рождается план захвата – решение, которое переросло в преступление: «…дай мне часть». Важно понимать, что младший сын захватил лишь часть, а не всё наследие, потому что страх, даже если он чего-то и «поможет» добиться, то это будет лишь малая толика, и то на короткое время, а последствия этого «захвата» я не желал бы никому.