Я отчаянно трясу головой, стараясь выбросить все эти ужасные мысли, и беру телефон. Пятнадцать пропущенных от мамы и сообщение от нее же:
«Софи, детка, я знаю, ты сердишься на меня, что я не рассказала тебе правду. Но у меня были свои причины, я лишь пыталась защитить тебя. Позвони мне, пожалуйста, нам надо о многом поговорить».
Я почти читаю раскаяние в ее словах. Да, я сержусь на нее, очень. Да, у нее не хватило духа рассказать мне правду. Но, в конце концов, она не виновата, что отец сбежал.
Я глубоко вздыхаю. Нам надо будет спокойно все обсудить, но чуть позже. Я должна разобраться в себе, а только потом уже разбираться во всем этом дерьме, внезапно обрушившемся на мою жизнь.
Кручу телефон в руках. Странно. Ни одного сообщения или звонка от мужа. Господи, как же он мне сейчас нужен! Я бы, как и раньше, вывернула перед ним душу, а он, поглаживая по голове, успокоил мою боль. Может быть, позвонить ему?
Я по памяти набираю знакомый номер, но в последний момент отключаюсь. Нет, не стоит. Он на другом конце мира, у него важные переговоры, и ему не нужно отвлекаться на мои проблемы. Новая клиника значит для него очень много. Обсудим все, как только он вернется домой.
Я решаю, что бокал вина, а может даже и два, в моей ситуации будут совсем не лишними, и отправляюсь на кухню.
По пути вижу свое отражение в настенном зеркале. «Ну и вид у тебя, Софи». Вчерашние тренировочные штаны, футболка залита вином и слезами, глаза опухли, волосы спутались в непонятное гнездо. Да, хорошо все же, что Марк не видит меня такой.
Тяжело вздыхаю и открываю холодильник. С облегчением вижу, что после вчерашних посиделок с Лорой все же выжила одна бутылка новозеландского вина. И есть сыр. Прекрасный ужин страдающего человека.
Я наливаю вино в высокий бокал и делаю большой глоток спасительного напитка.
– А мама говорит, что пить в одиночку очень плохо.
Я, давясь вином, открываю глаза и с ужасом вижу девочку, сидящую за столом. Да, ту самую девочку с большими голубыми глазами.
Несколько раз закрываю и открываю глаза, но девочка никуда не исчезает. Она все там же, на моей кухне.
– Как ты сюда попала? – наконец спрашиваю я.
– Не знаю, – пожимает плечами она, – мне кажется, я всегда тут была.
Она осматривается по сторонам и добавляет, морща нос:
– А у вас тут миленько, но мне не нравится.