Кира сделала презрительный жест маленькой короткопалой рукой – перчатки она не носила, а зимой надевала варежки домашней вязки.
– Тряпки!
Кира насупилась. Рыжая внезапно с необыкновенной мягкостью сказала:
– А ты, конечно, права.
Кира испытующе глянула на рыжую. Лиля оправляла перчатку на худых пальцах – удивительно, какие длинные они. И ресницы у неё длинные, и ноги. И руки, мстительно подсказал кто-то чужой в Кириной голове. Но Кира Добрая отмахнула вздорную злинку.
Примирительно положив руку на Лилино плечо, она молчала. Девочки свернули вместе с улицей – здесь та раздваивалась. По правую руку на обихоженной, заново выложенной мостовой высилось полуразрушенное здание. Несмотря на то, что оно было обломано с боков чьей-то страшной рукой, и верхушка его пострадала, впечатление оно производило грандиозное. Опалённый косым попаданием накренившийся охранный знак в человеческий рост напоминал остов фигуры. Девочки не имели желания рассмотреть его, даже Нюта не осмелилась задержаться взглядом на чёрном скособоченном силуэте, нарисованном на прозрачном небе сентября.
– Будут отстраивать. – Сказала Кира. – Я читала в газете, принято решение, из уважения к чувствам верующих, принявших активное участие в защите города.
Нюта о чём-то усиленно думала.
– А другие необычные дома? – Спросила она.
Кира усмехнулась.
– Тебя это интересует?
Нюта кивнула.
– У меня папа методист.
– В необычные дома, – вмешалась Лилька, – можно ходить не только верующим.
– А. – Сказала Нюта. – Только он сюда не пойдёт.
И она показала, чтобы подруги не ошиблись, пальцем на скорбно молчавшее здание. Кира мгновенно перехватила её руку.
– Нюта, неприлично показывать пальцем.
Нюта выдернула пальчики из Кириной ладони.
– Подумаешь. – Заметила она без обиды. – А вот ТО, по-твоему, прилично?
И она немедленно вновь простёрла свою маленькую длань.
Девочки на сей раз не переглянулись. Все три молча и не сговариваясь, сошли со своей дороги на мостовую к зданию и, обойдя его, уставились на контрфорс с вплавленным в ткань стены помутневшим витражом. Здесь возле окна, ответившего мёртвым взглядом, в полуметре над помятой травой, висела, накрепко вбитая в кирпичи строительным циркулем обычнейшая самого прозаического вида мужская шляпа.
Это определённо была Приметка.
В целом ничего такого, вполне приличная вещь, этак сдержанно намекает на сильный характер удалившегося в странное путешествие.