Оливия щелкала зажигалкой, которая никак не желала загораться. Не выдержав, Кэйд достал из кармана плоскую золотую зажигалку, которая раньше принадлежала его отцу, и которую всегда носил с собой, и поднес ей огня.
– Спасибо.
– Вы слишком много курите. – Как бы между делом заметил он. – И что за чушь вы несли про машину?
– Милая старушка Изольда Вейн благосклонно поделилась со мной информацией. Знаете, раньше меня безумно раздражали любопытные соседи. Особенно когда они, изображая сочувствие, сообщали моим родителям, что я по ночам вылезаю через окно, возвращаюсь домой только под утро или кто разбил три фонаря на нашей улице.
– И часто ты такое делала?
– Ну, было пару раз, – улыбнулась Оливия. – Подумаешь. Изольда Вэйн записала номер автомобиля. Правда, только часть, но это уже хоть что-то.
– Не могу в это поверить! Ты уверена, что она сказала правду? – Кэйд недоверчиво покачал головой. – Некоторые люди очень любят фантазировать, и им нравится внимание.
– О! безусловно! Этой старой перечнице очень нравится внимание. Но едва ли она лгала. – Саркастически усмехнулась девушка.
– Мы все проверим. – Сухо кивнул он. – Но если это правда…
– Я везучая! Что тут скажешь!
Пока Кэйд разговаривал по телефону с кем-то из помощников, у Оливии нашлось немного времени, чтобы все обдумать. Вряд ли существовала реальная возможность найти автомобиль. Да и если они его и найдут… «Цирюльник» за все это время не показал себя дураком. Ни следов, ни отпечатков, ничего…
И все же, где-то в глубине души она знала, что рано или поздно психопат совершит свою роковую ошибку. Без этой уверенности продолжать погоню за ним было бессмысленно.
Настойчивый и резкий звон будильника прорвался сквозь пелену сна, оставив от него только жалкие лохмотья. Оливия поморщилась и попыталась глубже зарыться в подушки. Когда это ей не удалось, она со стоном села на широкой кровати. Сквозь яркие пятна радужных занавесок в комнату проглядывали косые лучи солнца. Дождь кончился еще перед самым рассветом, и редкие облака неслись по лазурному небу, то сливались в причудливые фигуры, то исчезали совсем, превращаясь в легкую, едва заметную дымку.
Оливия мрачным взглядом окинула свою спальню. Большая кровать, с пологом цвета шампанского, в духе старинных версальских опочивален, толстый ковер на полу, оттенка хорошего вина с неаккуратными вкраплениями «морковных» пятен, светлые стены, на которых в хаотичном порядке развешаны черно-белые и цветные фотографии. Она их сделала, в то время, когда серьезно увлеклась фотографией. Но увлечение ее быстро угасло, как и многие до этого. За широким во всю стену зеркалом скрывались гардеробная и ванна, где стояло нелепо-большое джакузи с хромированными кранами и полочки забитые косметикой и парфюмерией. Яркие, занавески с геометрическим узором из ромбов, квадратов и треугольников смотрелись нелепо, но привносили в интерьер что-то своеобразное. Девушка еще раз неприязненным взглядом окинула свою спальню. Раньше ей нравилось жить в состоянии легкого беспорядка, особенно когда в остальных комнатах дома царила безупречная чистота и тишина (кроме детской Джинни, разумеется), но сейчас это стало ее раздражать. «Похоже, я начала приходить в себя» – подумала она, дергая за шелковый шнур, висящий у изголовья.