– Так ты их не слышал! – объясняю я. – Ты же тогда ещё не понимал их речь.
– Точно! – соглашается Лёха. – Это появилось позднее, осенью. Был один из первых походов нашей туристической секции. Мы выбрали поляну и готовились разбить палаточный лагерь. И вдруг я слышу:
– Вот глупые, ставят свои хилые домики под старым сухим деревом. Ночью будет сильный ветер, я это чувствую, он может вырвать дерево с корнем.
Огляделся я – из травы уши заячьи торчат. Никак не мог поверить, что это заяц сказал, но тут раздался другой голос:
– Бежим! Он нас заметил!
Уши дёрнулись, исчезая в траве, тихонько зашелестела сухая листва, и тут же всё стихло. Я предложил руководителю поставить палатки подальше от деревьев, чтобы избежать опасности. А ночью и в самом деле подул сильный ветер и повалил то сухое дерево. Одну палатку немного зацепило вершиной упавшей берёзы, но никто не пострадал. Наш инструктор похвалил меня тогда за внимательный и вдумчивый подход к разбивке лагеря, а я-то тут и вовсе ни при чём. Но не мог же я сознаться, что меня предостерёг болтливый заяц. С той поры я в походах всегда прислушиваюсь к голосам живой природы.
Я в ответ делюсь с Лёхой, как сильно была удивлена, впервые услыхав непонятные голоса в живом уголке торгового центра. До меня тоже не сразу дошло, что это зверьки разговаривают. Кстати, тогда я и Льва Мартышкина впервые увидела, они с мамашей обувь примеряли. Лёха смеётся, слушая рассказ про мою дерзкую выходку и гнев Лёвиной мамаши.
Немного поплутав, мы с Лёхой всё-таки находим то место, где впервые увидели друг друга. Из ямы, в которую хулиганы столкнули его когда-то, торчат всё те же ветки, и она почти до краёв наполнена талой водой.
– Ух, ты! Настоящий природный бассейн! – веселится Лёха.
– Не хотелось бы мне сейчас в нём оказаться, – улыбаюсь я.
– Как же я тогда перепугался! – признаётся мой друг, глядя на тёмную воду. – Не знаю, что бы со мной было, не появись вдруг ты, моя спасительница. Я смотрел, как худенькая девчонка легко раскидывает трёх здоровых парней, и глазам своим не верил. Лишь когда узнал, что ты внучка Агнессы Дорофеевны, понял, откуда в тебе столько силы.
– Дааа, лицо у тебя было перепуганное! – улыбаюсь я.
– А твои глаза так гневно горели, что мне даже жаль стало тех хулиганов, – смеётся Лёха. – И знаешь, я вдруг понял, что никогда ещё не видел такого красивого лица, мне сразу захотелось его нарисовать, – тут он смущённо замолкает, и я замираю от неожиданного заявления. Впервые слышу, что у меня красивое лицо. Наверное, ему просто от страха так показалось. И я с недоверием качаю головой.