Пришедший вместе с ним его друг молча пожал ему руку.
Павел кивнул. И они пошли. Петра садилась не с платформы. Пока поезд стоял на запасных путях. Поезд ушел. И они пошли тоже.
А Петра забралась на верхнюю полку. Подальше от всех. Поезд будет полон, но он стоял пока на запасных путях. И у нее оказалась эта возможность. Состав наконец двинулся. Замелькали дома, деревья. Внизу ругали царя, царских офицеров. Торжествовали, что теперь офицеры узнают, почем фунт лиха. А то ходят чистенькие в своих мундирах и гребут деньги лопатой. «Святая простота», – подумала Петра. Было не смешно, и все-таки она не удержалась и улыбнулась. Павлик не греб деньги лопатой. Получал свое скромное жалованье, носил свой мундир и почти сразу же после окончания им своего юнкерского училища уехал на фронт. Потому что началась война. Был ранен, легко, но все равно ведь ранен, выздоровел, приехал в отпуск и должен был поехать обратно в действующую армию, но что-то поменялось и его назначили уже в Петроградский гарнизон. Это как раз было новое Временное Правительство и новые дни, и, наверное, просто кто-то должен был числиться в этом Петроградском гарнизоне. Где убивали и изгоняли офицеров, и где их словно и не было. Вот такой хруст французской булки.
Он остался жив. Он не знал, как. Пришел, нашел кого-то из унтер-офицеров, сказал позвать роту. Когда какая-то часть роты наконец собралась, даже не построилась, посмотрел и махнул рукой. Все уже решил приказ № 1, лишивший офицеров власти, силы и чести. Армейские комитеты – так пускай армейские комитеты. Было глупо лезть в это полымя.
– Здравия желаю! – зазвенел его голос. – Штабс-капитан Павел Лесс прибыл. Если фронт подойдет к городу, зовите, я в канцелярии полка. А остальные вопросы решайте со своим армейским комитетом. Я за субординацию.
Повернулся и ушел. «Глупость какая-то», – решил он. Зачем этому расхлябанному гарнизону какие-то офицеры. Он снова уедет на линию фронта. Почему начальство считает, что кто-то должен сидеть и караулить эту толпу. Негодную ни к чему, и как будто от чего-то способную защитить. «Служба – так служба», – понимал он. Но на такую он не давал присяги. Он был все-таки боевой офицер, а не пастух там какой-нибудь.
Он не уехал.
– Уедешь, – сказал полковник. – Потом. У нас в Петрограде тоже должны быть надежные люди.