Лу с любопытством разглядывал местных, хмуро провожавших глазами повозку и двух путников. Мавров он видел впервые, тем более в таком количестве и на их собственной, хоть и весьма ограниченной, территории.
– В толк не возьму: а женщин тут вообще нет? – шепотом спросил он у хозяина.
– Есть, отчего же. Просто они ведут закрытый образ жизни и не показываются на глаза посторонним мужчинам, – негромко отозвался Андре, – Собственно, прятать жен под замок и светлокожие арагонцы совсем не прочь. Разумеется, в самой Сарагосе дам хватает, самых разных, но разница между теми, кто живет на северном и южном берегах Эбро – лишь в цвете кожи и религиозных обрядах.
– Вон что…
– Вы только об этом не поминайте в городе, – на всякий случай добавил доктор, – Вообще старайтесь больше помалкивать и слушать. Иностранцев нигде не любят. В доме сеньора Манчеры мы будем в безопасности, но на улицах следует держать ухо востро.
– Почему?
– Скажем так… местное население отличается крутым нравом. В этой стране слишком много дворян, иначе говоря, высокородных бездельников с раздутым чувством собственного достоинства и несоразмерно тощими кошельками. Зарабатывать деньги собственным трудом или умом здесь считается ниже человеческого достоинства. Каждый из этих полунищих идальго пальцем о палец не ударит, чтобы изменить ситуацию. Намного чаще они промышляют грабежом на дорогах, нежели затягивают пояса.
Вскоре дома и домишки сарацинского квартала расступились, и путники вышли на берег Эбро. Река величественно несла свои воды, обагренные лучами заходящего солнца. Берега соединял большой каменный мост. Лу даже присвистнул:
– На таком, пожалуй, две повозки разъедутся спокойно – возницам даже ругаться не придется.
– С таким расчетом его и строили, – не без гордости заметил Андре. – Город расцвел, когда возвели Каменный мост: это помогло развить торговлю и экономику Сарагосы, в ту пору переживавшую нелегкие времена.
Оставив позади мост, путники вновь ступили на твердую землю и сразу оказались в центре города. На площади перед величественным собором кипела жизнь. Последние торговцы поспешно сбывали остатки товара, а самые ушлые покупатели намеренно тянули время и торговались из-за каждого апельсина. Шум стоял невообразимый.
Путники оставили повозку с Гнедым на городской конюшне, после чего отправились к дому Манчеры. Нагруженный вещами Лу ошалело вертел головой. Хозяин не соврал: женщин тут и вправду хватало, но каких! Благородных дам в предзакатный час, понятное дело, не увидишь, зато служанок и рабынь сколько угодно – с кожей всех оттенков, от черного дерева до оливкового. Мулатки и чистокровные африканки, которые то и дело встречались на улицах Сарагосы, поразили воображение юного великана, совсем недавно спустившегося с южного склона Пиренейских гор. Парня просто распирало от десятков незаданных вопросов, но, повинуясь приказу доктора, он хранил молчание.