- Детективов начиталась, что
ли? Там, где блондинка и Джеймс Бонд? – покривился Саня.
- Кино насмотрелась, -
парировала Ирина, понимая, что вот этому спуска давать нельзя. Ибо
не фиг! – а в блондинку перекраситься можно в любой момент, только
вот шпиёна найду. Американского.
- Чего сразу американского?
- Да я непривередливая. Хоть бы
и конголезского, - Ирина улыбалась, всем видом показывая, что
происходит дружеская пикировка. – Вот как только, так и
сразу.
- Шпионы, это хорошо. Ир, а у
тебя ничего попроще нет? – Петрович смотрел на юбку и туфельки
взглядом инквизитора.
- Форма же…
- Ты на каблуках весь день
побегаешь – все проклянешь.
В этом была истина.
- А если брюки?
- И удобная обувь,
понятно?
Ирина кивнула.
- С завтрашнего дня
переоденусь.
- Музыку принести? – Саня,
Саня, ну что ж ты трещишь, как жир на сковородке?
- Несите, - широким жестом
разрешила Ирина. И опять обратила внимание на Петровича.
- Ты вообще, местная?
- Не-а. Деревня Ледянкино, -
информация была далеко не секретной.
Да, деревня. И что?
Не дярёвня же?
- Родители, братья, сестры?
- Все в наличии. А еще козы,
коровы и куры.
Петрович невольно улыбнулся.
В принципе, картина была ясна.
Приехала девочка из деревни, поняла,
что юристов много, а работы мало, надо как-то в городе зацепиться.
Почему бы и не так?
Койку дали, учат, работа будет….
А там и замуж выскочит, в декрет
уйдет.
- Ириш, тебе лет сколько?
- Двадцать три.
Скоро будет двадцать четыре, но это
уже детали.
- Парень есть?
- Нет.
Выводы Петровича стремительно
подтверждались. Ирина понимала, о чем думает мужчина, но не
торопилась его разубеждать.
Зачем?
Все в меру, в свое время…
На столе зазвенел телефон. Петрович
протянул руку и снял трубку.
- Опорный пункт полиции номер
четыре. Участковый Куницын слушает.
Из трубки, захлебываясь, рванулся
истеричный женский голос. Петрович послушал пару минут, потом
вздохнул с таким видом, что Ирине даже стало его жалко.
- Хорошо, Марина Ивановна.
Сейчас приеду.
Визг продолжился.
- Я же сказал. Сейчас буду.
Дослушать пришлось до конца. Еще
примерно минут десять, вставляя «да-да», «конечно» и «собираюсь»,
Петрович изображал мученика телефонного. Потом визг стих, мужчина
положил трубку, осторожно, как гранату, и вздохнул.
- Гнидская.
Мужчины выразили сочувствие всем
своим видом.